происходит. В течение пары последних трудных лет наш сын, казалось, потерял цель в жизни. Он бросил колледж и отказался от стажировки, в то время как мы гордились тем, что он ее выиграл. Но наша семья была терпелива. Он был одним из нас, и мы любили его.
После того как Дэн начал новые отношения с молодой женщиной, которая, по нашему мнению, хорошо влияла на него, он восстановил свою опору. Благодаря ее поддержке наш покладистый сын, у которого были способности к математике и компьютерам, снова начал работать, и мы вздохнули с облегчением. Мы думали, что все будет хорошо. Благодарные за то, что он вернулся на правильный путь, мы с мужем поощряли возвращение его независимого духа, которым всегда восхищались. Мы предложили Дэну поселиться неподалеку в небольшом доме, которым владели. Несмотря на неодобрение своих родителей, его девушка вскоре присоединилась к нему.
Мы были рады за Дэна. Поэтому несколько месяцев спустя, когда он поделился своим планом сделать девушке предложение в Диснейленде на свой день рождения, мы купили им входные билеты. Последнее, чего мы ожидали, – это его внезапного отказа от нас за две недели до свадьбы.
В моей агонии и в абсолютном шоке от отношения сына к нам мое воображение перевернулось. Я стала сверхбдительной. Спала чутко, и мне снился Дэн – мешанина реальных воспоминаний и диких фантазий. В моих кошмарах телефон часто был наэлектризован, возможно, так мое подсознание пыталось сообщить мне, что именно звонки повергли меня в состояние шока.
Я не могла до конца поверить, что это случилось с нами. Сокрушительное неверие, растерянность и беспомощность заставляли меня с нетерпением ждать еще одного телефонного звонка. Конечно, сын свяжется с нами и все прояснит. Я подпрыгивала с надеждой каждый раз, когда звонил телефон, и вздыхала с облегчением, когда это оказывался не он. Что бы Дэн сказал, если бы все-таки позвонил? Он был таким холодным.
С первых недель отчуждения я поняла, что мои чувства обычны. Среди матерей, ранее близких к своим сыновьям или дочерям, но внезапно оказавшихся отверженными, неверие является повсеместным. В ходе написания этой книги более 9000 родителей поделились со мной этим чувством. Давайте рассмотрим несколько примеров.
Джулия и ее муж растили своего единственного сына в Калифорнии. В 31 год он все еще звонил ежедневно, чтобы поболтать со своей мамой по дороге на работу. Потом сын отдалился от нее. Ранним утром, когда он обычно звонил, время внезапно остановилось. Солнечный свет пробивался сквозь планки жалюзи на ее кухне, а Джулия в растерянности держала в руке свой мобильный телефон. Мгновения тикали, а она была лишена общения с сыном, по которому так скучала.
Кэтлин, мать четверых детей из района Великих озер, получила электронное письмо от своей старшей дочери, которая училась в колледже. «Это не просто такой этап, – сообщала ее дочь. – Уважай мои желания». В шоке Кэтлин читала и перечитывала слова своей дочери: «Не пытайся связаться со мной».
Матери, которые подверглись резким словам, критике и диктату со стороны своих детей, заявляющих, что не желают иметь с ними ничего общего, чувствуют себя беспомощными и одинокими.
В те первые дни Джулия никому не рассказывала о случившемся. Она похожа на многих матерей, которые находят такую ситуацию изолирующей. Разоблачение недостойного поведения взрослого ребенка, которого мы всегда любили, похоже на предательство. Мы не хотим, чтобы он выглядел плохо в глазах других. Или надеемся, что это просто этап, который скоро закончится и останется позади. Те, кто рассказывает об этом другим, могут быть поражены неловкостью слушателей или даже их осуждением.
Динн, мать-одиночка из Род-Айленда, наслаждалась тесными отношениями со своей дочерью. Так было до тех пор, пока девушке не перевалило за двадцать и она не начала встречаться с мужчиной из богатой семьи.
Затем дочь перестала выходить на связь, и в течение нескольких месяцев их отношения ухудшились. Когда Динн связывалась с ней, дочь отвечала односложными сообщениями. Сначала женщина звонила несколько раз, спрашивая, что случилось, и настаивая, чтобы они все обсудили. Вот тогда-то и начались словесные нападки. Тем не менее Динн продолжала звонить. Это была ее прекрасная дочь, по которой она так ужасно скучала.
Динн поделилась ситуацией с друзьями, но никто ее не понял. Они спрашивали, почему она позволяет дочери так обращаться с собой. Но дочери было 28, она была взрослой. И Динн не имела над ней никакого контроля.
Мгла эмоций
Хотя ситуации уникальны, возникающие в результате чувства часто схожи. В эти первые дни и недели вам может казаться, что вы идете сквозь туман.
Возможно, вам трудно сосредоточиться или вы замечаете, что ваш разум блуждает. Вы можете чувствовать оцепенение, почти как если бы вы были вне себя. Еда может быть последним, о чем вы думаете. Или же наоборот: вы можете постоянно есть, даже не замечая этого. В любом случае нормальный ход событий нарушается.
Принять болезненную реальность может быть трудно. Вы можете притворяться, что отчуждения нет, и скрывать свои чувства от внешнего мира. Тревожные мысли могут переполнять ваш разум, слова вашего ребенка безжалостно повторяться в голове. Вы можете прокручивать воспоминания в поисках того, что вы сказали или сделали, чтобы спровоцировать эту ситуацию.
В случаях разрыва взрослые дети могут причинить боль словесными нападками или сделать внезапный перерыв в общении, а затем продолжить молчанием. Матери остаются опустошенными и сбитыми с толку, но часто слишком смущены, чтобы обратиться за помощью.
Расскажите о своем опыте
То, как мы описываем нашу боль, может дать представление о ее проявлении в нашей жизни, тем самым помогая нам продуктивно двигаться вперед. Некоторые используют визуальные термины. Их сердца разбиваются, ноги слабеют, они чувствуют онемение. Другие называют это битвой. Они подвергаются нападению. Некоторые сосредоточиваются на потере – своего ребенка, своей надежды и своей идентичности. Многие выражают страх или тревогу. Давайте рассмотрим несколько примеров и откроем для себя новые идеи.
«Я всегда на взводе. Всего в одном шаге от падения».
Тревога правит жизнью этой женщины. Она должна перестать постоянно оглядываться назад и двигаться к опасному краю. Ей может помочь глубокое дыхание и упорядоченная обстановка. Распорядок дня может дать ей возможность сделать небольшие, но целенаправленные шаги в другом направлении.
«Я чувствую себя так, словно меня растерзал медведь».
Как могла бы действовать эта мать? Должна ли она просто лежать там, побежденная? Возможно, ей придется принять и признать свою абсолютную беспомощность. Ей нужно будет собраться с силами, чтобы обратиться за надежной
