«Кто я? Откуда?» И, попрощавшись, ухожу.
Имеет смысл наведаться к Торрику и узнать, как обстоят дела в городе и с моим товаром. Сейчас он должен пользоваться спросом. Надо забрать свою долю от печатей и…
— Куда прёшь? — истеричный вопль привлекает моё внимание.
В узком переулке какой-то бедолага в скромных одеждах по случайности налетел на высокого дворянина. Холёное узкое лицо застывает в гримасе злобы и отвращения. Вздуваются желваки, а изо рта, кажется сейчас брызнет яд.
— Господин, прост…
Простолюдин не успевает договорить, как отлетает на гору ящиков и мешков, сминая их своим телом.
— Ты думаешь этого достаточно⁈ — крикун поднимает подол ханьфу, расписанного золотом и тычет пострадавшему в лицу. — Да твоей жизни не хватит, чтобы за него заплатить?
Я улавливаю нарастающее колебание Ки. Чуть ускорив шаг, обращаюсь к этой парочке:
— Эй, уважаемые, дорогу не подскажете? — мой голос, подобный рёву духовного зверя, мечется между стенами узкого переулка.
Глава 3
— Д-дорогу? — слова застревают в горле холёного знатного выродка. — Куда в-вам надо г-гос…
Вот это слово даётся ему с особым трудом. Он так и не договаривает его до конца.
— Да, я немного заплутал в столичном лабиринте, — мой голос угрожающе нарастает вместе с аурой.
Едва себя сдерживаю, даже булыжники под ногами начинают трескаться от моих шагов. В памяти ещё свежи воспоминания об Алой Сакуре, а кроме неё я прекрасно помню ту несчастную пожилую служанку… На моих глазах такой же ублюдок лупил её посреди улицы в Академии, и я ничем не мог ему помешать. Сейчас всё иначе, и больше я не пройду мимо, опустив взгляд.
— Знаете, я вообще-то не местный. Сам из провинции приехал… — блеет родовитый парнишка, отступая и дрожа всем телом. — Лучше у него спросите!
Он тыкает пальцем в барахтающегося на обломках ящиков бедолагу. Услышав это, тот пугливыми глазами смотрит на меня и замирает ни жив, ни мёртв. Улучив момент, знатный трус даёт стрекача не хуже зайца, бегущего от лисы. В моём случае — медведя. А столько крику-то было из-за одежды.
Подойдя, я протягиваю руку пострадавшему.
— Давай, вставай. Хватит уже валяться. Не лучшее место ты выбрал для отдыха, — рывком поднимаю его на ноги.
При виде меня он сжимается. Похоже, думает, что теперь ему точно суждено пропасть. Я невозмутимо отряхиваю его и широко улыбаюсь.
— Да, не бойся, не трону я тебя.
— Спасибо, господин, — щебечет он.
Выглядит незнакомец довольно жалко от страха. Его худощавое лицо с заострённым подбородком блестит от пота. Остекленевшие карие глаза выдают волнение. Тонкие губы то и дело сжимаются, а затем складываются в нервной полуулыбке.
Парень облачён в униформу, явно с чужого плеча. Не очень чистую в связи с падением на грязную брусчатку. Её рукава, не по размеру длинные, он закатал по локоть. Из дешёвой ткани торчат жилистые руки. Спина сутулая — не то дань ежедневной работе в угоду хозяевам, не то ещё один признак неподдельного испуга.
Стоя передо мной, бедолага то и дело порывисто озирается по сторонам, отчаянно ища пути к бегству.
— Никакой я тебе не господин. Хотя он у тебя, похоже, всё же имеется.
На его шее я сразу разглядел дощечку-талисман. Она выбилась наружу во время падения.
Подобными пользуются в Академии, как пропусками. Однако на этой я сразу замечаю в верхней части хорошо известную в столице гравюру — трон утопающий в небесах, а снизу его имя. Значит, он как-то связан со столичными чиновниками.
— Меня зовут Джихан, — заметив направление моего взгляда, собеседник поспешно убирает талисман под одежду. — Да, вы правы. Господин у меня есть. Это один из чиновников столичной службы снабжения.
— Чем он занимается?
— А вы не знаете? — на меня вскидываются удивлённые глаза.
На самом деле я знаю, но стоит поддерживать роль. Так что пожимаю плечами и отвечаю:
— Только слухи, а тут ещё пойди разбери про кого они ходят. Я же не местный, второй день в столице, — подталкиваю его в спину. — За мою небольшую помощь, можешь накормить меня чем-нибудь, заодно и расскажешь. Если, конечно, не торопишься.
— У меня есть дела, но они подождут, — Джихан начинает кланяться. — С радостью угощу вас хорошей едой. Спасибо, что вмешались. Боюсь, тот господин мог доставить мне большие неприятности.
Через несколько минут любопытство перевешивает страх, и парень начинает сыпать вопросами:
— А зачем вы здесь? Путешествуете? Или приехали сразиться с каким-то мастером Пути?
— Паломничество, — коротко отвечаю я.
Мой голос смешивается с шумом улицы, но я слышу, как парень повторяет это слово по складам. По всей видимости, он далёк от боевых искусств. Джихан торопливо ведёт меня за собой. Вероятно спешит или даже опаздывает, но всё же согласился на моё предложение. Забавно.
Вскоре мы находим уединение на первом этаже одного из жилых домов на тихой цветочной аллее. Приветливая жительница столицы открыла здесь небольшое уютное местечко, где можно перекусить и немного выпить. Несколько столиков стоят прям на улице. Однако Джихан ведёт меня дальше, здороваясь с хозяйкой. Женщина уже в летах, но ещё сохраняет природное очарование.
Внутри ещё пять столов и маленькая выдача, похожая на ту, что в обеденном зале Академии. Гостей здесь немного. Всего один стол занят молодой парочкой, увлечённой друг другом. Они с такой страстью общаются, что мы для них просто не существуем.
Мы поднимаемся на крышу по узкой лестнице, минуя пару воркующих голубков. Здесь спрятано ещё три столика под простецким навесом из ткани. Необычайно спокойное место. Шум города никуда не делся, однако здесь он зажат между каменными домами и звучит приглушённо.
— Люблю это место, — вздыхает спутник, — никто не донимает.
— Действительно приятное местечко, — равнодушно киваю я.
Хозяйка вскоре поднимается к нам, чтобы принять заказ. Так как угощает Джихан, оставляю выбор блюд на его совести. Как только хозяйка исчезает, мой спутник начинает говорить.
— Прошу простить мою болтливость, — морщится он, — просто мне тяжело приходится в столице. Друзей нет, родные далеко. Даже нормального собеседника сложно найти.
Хотя ему скорее не собеседник нужен, а слушатель. То и дело приходится направлять его вопросами в нужное русло.
История Джихана весьма банальна, и подобные я не раз слышал от мелких начальников внутреннего двора с оглядкой на прошлое. Собеседник родился пригороде, и
