банальность.
Просто напросто случайное знакомство двух молодых, пышущих гормонами молодых человека в огромном городе, где люди остро ощущают свое одиночество. Так и с профессором скорее всего ничего необычного. Увидел шальной блеск в глазах, прочуял ненормальность вопросов. Вот и отбрехался. Не помню я чего-то никакого Музея Города. Эх, жаль, что в этом времени нет Гугла. Вот дьявол, а я так привык к мобильной сети. Как сейчас учиться? Это же в библиотеки ходить надо! Нет, что бы ни говорили, но Интернет чрезвычайно важное изобретение человечества.
Успокоив себя любимого, двигаю дальше. Вот и Зеленый мост. В этом времени он еще носит название Народного. Пора переходить на другую сторону проспекта. Я остановился в поисках перехода и внезапно краем глаза заметил зеленое свечение.
«Да идижи пассатижи!!»
Да быть этого не может! Чугун моста как будто искрит изнутри. Все теми же сине-зелеными сполохами, что я видел на столпе. По ходу я кукухой поехал. Товарищи врачи, выводите уж меня поскорее из комы. Больно уж галлюцинации живописные и реалистичные! Я пока в себя не приду, точно сбрендю. Они еще стреляют в меня. Эти искры. Внезапно ощущаю, что маленькие искорки и само свечение холодные. Как будто руки покалывает от мороза. Такое бывает, когда с застывшими конечностями приходишь с мороза и отогреваешь их. Не самое приятное ощущение.
И снова переход-мелькание через зеленый фильтр. Как будто мигают свет-зелень-свет-зелень. Аж жутко разболелась голова. Затем в одно мгновение вернулось тепло, запахи, подул ветерок.
— Тьфу ты!
Я очнулся, цепко держась за перила. Затем поймал на себе странный взгляд сухощавого мужичка, по виду чистого бомжа. Ну или местного пьяницы.
«Звездец!»
Куда потерялось время? Солнце уже заходит, стало заметно прохладно. Я и на самом деле сильно озяб. Глаза падают на циферблат часов.
«Целый час! Я тут простоял час⁈»
Мне стало жутко. Это вовсе не сон! Это страшная явь. Я попал не в тот мир, в котором жил раньше. Не знаю, что тут творится, но мне как-то не по себе. Не стоять же столбом всю ночь, чтобы понять, что происходит. Может, мне утром станет легче и понятней? Перехожу Невский и двигаюсь к общежитию. Ноги сами несут. Потому что точный адрес, хоть убей, вспомнить не могу.
Куда дальше? Вот и Серега! Машет мне рукой.
— Ты где пропадал?
— Прогуляться решил.
— Света приглашала на ужин.
— Спасибо, я уже перекусил.
— Как знаешь. Что такие глаза шальные?
— Да встретил ту одну девушку.
— Вот оно что! А ты времени не теряешь, ловелас. Маладца! Кто она?
— Историк.
— У нас учится? — Сергей чуть не запрыгал от восторга. Он меня в общении с противоположным полом считает тюфяком. Ну, таким я и был лет до двадцати пяти. Зато потом, как понеслось! Какая фифа откажет четкому пацану на джипе?
— В университете.
— Ну, ты даешь! У нас найти не мог? Как хоть зовут?
— Не знаю. И где живет тоже. Так что впереди меня ждет долгоиграющий квест.
— Чего-чего?
— Поиск неизвестной красавицы в огромном граде Петровом.
— Флаг тебе в руки, барабан на шею! Вижу, ты, как всегда, не ищешь легких путей?
Вот так за болтовней мы и дошли до комнаты. Ладно хоть дорогу в этот раз запомнил. А ведь точно! В той жизни я находился на другом этаже. И Андрюхи не было у нас в комнате. Колька был, что бросил институт годом позже. В смятении сел прямо на кровать. Это что же получается? Я своим появлением изменил здешний миропорядок.
Точно! Классика жанра — Рей Бредбери, что там про бабочку. И с каждым днем трещина между мирами будет расширяться. Потому что я нынешний делаю все не так, как тот старый я. То есть молодой. С ума сойдешь, пока разберешься. Ну так и не каждый день умираешь.
Занятый раздумьем сам не заметил, как уснул.
Глава 4
Бег на месте
— Ваня, подъем!
— Чего, куда?
Голос вроде бы знакомый, но уже давно позабытый. Меня безбожно трясут.
— Вставай, соня! Ты же всю ночь массу давил. Давай на пробежку.
«Серый!»
Вскакиваю, как полоумный. Все та же комната. Все та же общага. Что за чертовщина вчера приснилась? Будто бы я из будущего и вижу посреди Ленинграда всякую хрень. Серега завязывает кеды. На нем трикотажный спортивный костюм. Андрюха сопит на кровати. Гулял, видать, допоздна. Он это могёт! Вечно мы его на первых парах прикрывали. Зато сколько веселья по вечерам потом подваливал.
— Застава, в ружьё!
Мы бежим вдоль Мойки. Свежий ветерок бьет в лицо. Жаль, что на мне не худи и нет капюшона. Тротуар свободен, как и проезжая часть улицы. Никаких тебе заставленных машинами дорог. И мерзких выхлопов! Только спешащие на работу советские граждане.
«Так, стопэ! Какие худи, какие машины? Так это все мне не приснилось!»
— Не отставай!
И правильно, движение спасает. От опасности. От смерти. Вместе с правильным дыханием приходят в норму мысли. Чего уж тут корячиться и гадать? Посмотрим, что дальше будет. Раз я вчера решил, что этот Союз и Ленинград параллельный тому, в котором я закончил свою жизнь, то и все остальное в нем будет различное. Пока все вроде почти идентично.
— Поворачиваем! Будем постепенно расстояние наращивать.
Послушно поворачиваю за Серегой. Это он у нас стройный и длинноногий бегун. Я более кряжистый, с возрастом нарастил плечи и мышцы, постоянно боролся с животиком. В итоге под шестьдесят сдался. Есть немного и ладно. Главное, что не пивной бочонок. Всегда удивлялся мужикам слегка за тридцать с таким выпирающим пузом. Оно же вас убьет! Вы собственного
