толпа свой вопрос решала:
Как кончать на этот раз — вешать иль дубиной?
Но вступился Иоас и отмазал сына
От суда, не стал бранить. Ведь под дубом раньше
Вместе с Ангелом они заварили кашу.
Сына он не передал в руки правосудья
И в подвале продержал с ночи до полудня,
А народу приказал отложить дубину:
«Пусть сам свергнутый Ваал сводит счёты с сыном.
Если истинный он бог — не простит обиду,
Ну, а если кабысдох — не подаст и виду.
И не вам, братва, судить, с кем судом судиться,
Кого тупо завалить. Шли бы вы молиться».
Сложной выдалась тогда геообстановка:
Иудеев города грабят полукровки,
Мадианитяне жмут, амаликитяне
В нос евреям кнут суют, а не тульский пряник.
Близ обетованных мест неизбежна сеча,
А евреям на наезд и ответить нечем.
Дух Господень тут объял Гедеона. К бою
Приготовил сын себя, вострубил трубою.
Шли к нему со всех сторон, набралось не много,
Опечален Гедеон, вопрошает Бога:
«Как мне дальше поступить? Воевать с востоком
Или просто схоронить голову в песок мне?
Своё мнение озвучь, выскажи сужденье:
Я действительно могуч и готов к сраженью
Или бед, всех прочих сверх, мне не доставало?
Может, я напрасно сверг идола Ваала?
В бой пойти я буду рад, выбор подытожить,
Но и вы мне свой мандат предъявите тоже.
Робость победить внутри чудо лишь сумеет.
Дай понять мне до зари, что в своём уме я.
Слышать свой победный клич, звуки барабана,
Высший замысел постичь — в помощь мне бараны.
Не придумаешь умней — После стрижки общей
Шерсть оставлю на гумне (пусть отец не ропщет).
Господи, меня прости за томленье духа,
Шерсть росою ороси, а вокруг чтоб сухо
Было на земле… Так я знак понять сумею
То, что линия моя не вразрез с Твоею».
К просьбам Бог дверь на засов держит, но покуда
Мучают Его сынов, Он готов на чудо.
Воду с шерсти Гедеон выжимает в чашу…
Много раз, похоже, он был обманут раньше.
Стал от этого герой осторожным слишком,
В голове его юлой вертятся мыслишки:
«Выплеснуть могла воды челядь из окошка,
Если рыжие коты здесь имели кошку.
Не мешало бы с утра мне ощупать Мурку…
Ведь довольно и ведра на баранью шкуру…
Дети здесь могли шалить и открыть задвижку,
Но подворье всё залить для детишек слишком…»
Не ушли сомненья вон: Пьяный не иначе
Здесь прошёл… и Гедеон усложнил задачу.
Не был Гедеон тупым даже славы ради,
Что Господь пребудет с ним требовал гарантий:
«Мой Мессир, меня прости за мою проверку,
Перед носом как кассир не захлопни дверку.
Чтобы Твой понять приказ как готовность к бою,
Ты всю шерсть на этот раз сохрани сухою,
А вокруг — как водопад вдруг с небес пролился»…
Словно целый взвод солдат шёл, остановился,
Оросил росою весь двор, крыльцо, постройки,
Но сухой оставил шерсть… Чудо да и только.
(Непонятливых любить Богу путь заказан,
Гедеона мог убить со второго раза,
Если первому сынок не поверил чуду.
Что Господь с ним сделать мог, я гадать не буду.
Сын вопросы задавал Господу без страха,
Оказаться рисковал в виде черепахи.
Повторять на нём не стал с черепахой опыт,
Иегова неспроста любит хитропопых,
Силу им даёт, успех, почести, награды,
И себе из «Лучше всех» подбирает кадры,
В Думу выдвигает их простаков лапошить…
Почему же мне про них даже думать тошно?)
* «Лучше всех» — представители "богоизбранной нации", которой дозволительно всё в установлении своей власти над другими народами.
Глава 7. Психотропное оружие
Мадиамский стан в долине
Грозным воинством стоял.
Гедеон же знал — отныне
Бог евреев не отринет…
А народ всё прибывал.
На военные те сборы
Привалил и стар, и млад.
Ополченцы очень скоро
Всю заполонили гору
Под названьем Галаад.
Даже Бог с душевной мукой
Должен был тогда сказать:
"Гедеон, такая штука:
Не могу Я в твои руки
Мадианитян предать.
Слишком много вышло биться…
Я ж хочу наоборот,
Дабы зря не возгордился
От завышенных амбиций
Победивший Мой народ.
Предо Мной потом он скажет:
Мол, спаслись и без Него…
Жизнь его потом накажет,
По земле рассеет даже.
Иегове что с того?
Где признание и слава,
Почитанье? А сыны
Обратятся вновь к Ваалу
Водку жрать и лопать сало
И с блудниц сдирать штаны.
Гедеон ты Мой любезный,
Так скажи: Кто боязлив,
Робок, болен иль нетрезвый
Пусть домой идёт болезный,
Наш оставит коллектив".
С той горы из тысяч многих
Двадцать две скатились вниз,
Слава Богу, об остроги
Не переломали ноги,
Прочь до дома подались.
Но осталось тысяч десять
Мадианитян лупить,
Одержимых, просто крези,
Им что москаля зарезать,
Что араба задушить.
Для победы слишком будет,
Иегова так решил -
Победителей не судят.
Кто же мыть пойдёт посуду,
Когда пир свой завершим?
Говорит Бог Гедеону:
"Не количеством сильны,
А порядком легионы.
Набери бойцов отборных
Из законченной шпаны.
Приведи всех к водопою
Обалдевших на жаре
И проверь, готов кто к бою,
А кто просто так с тобою
Вышел писать на дворе.
С тем, кто встал на четвереньки,
На коленях воду пил,
Ты расстанься помаленьку
И за небольшие деньги
Отряди работать в тыл.
Тот, кто воду пил с ладоней
Иль лакал, согнувшись псом,
Чести нашей не уронит,
Даже в самой мерзкой бойне
Будет преданным бойцом".
Триста человек лакавших
Оказалось в тот момент,
На колени не припавших.
Ниже уровня в параше
Оказался их процент,
В молоке побольше пенок.
Подведу я свой итог:
Мало по-собачьи верных,
На кого бы в полной мере
Мог бы положиться Бог.
И сказал Он: "Тремястами
Израиль Я свой спасу.
Остальных из вашей стаи
По домам Я распускаю,
Пусть овец своих пасут".
По Божественной указке
Гедеон всех шлёт домой,
Триста с ним (но не спартанцев).
Стан же вражий мадиамский
Был в долине под горой.
Там ослы кричат, верблюды
А числом, как саранча.
Со всего востока люди
Скорпионами на блюде
Кверху жалами торчат.
Ангел, ночью прилетавший,
Гедеона слал к врагу:
"В стан иди ты бесшабашно.
