class="p1">На улице был лютый холод. На каком-то информационном стенде я увидел, что температура воздуха -23. Моя одежда, состоявшая из простых, неутепленных джинсов, толстовки, кожаной куртки и осенних ботинок, была на такой мороз категорически не рассчитана.
Я посильнее натянул на голову капюшон толстовки. Так или иначе, эту ночь мне придется переживать на улице…
До закрытия я посидел в какой-то кафешке. Потом потаскался по какому-то скверику, замерз до полусмерти и отправился в первый попавшийся круглосуточной гипермаркет.
Я гулял по нему часа 2, потом ко мне подошли охранники. Я сказал, что не могу найти кофе. На меня посмотрели, как на идиота, и показали, где. Я взял пачку первого попавшегося растворимого и поспешил уйти. Меня, на всякий случай, даже досмотрели, не украл ли я тут чего, но ничего компрометирующего не обнаружили.
Ещё полчаса потаскался по улице и пару часов до открытия метро посидел в каком-то подъезде.
Потом добежал до метро и прокатился разок туда-обратно, прежде чем выйти на нужной станции. Там, не найдя в себе сил снова ходить по морозу, сел на автобус и проехал 2 остановки до института.
Беззвучно застонал, услышав по радио прогноз погоды: сегодняшней ночью ожидается уже -27.
После института начал звонить хозяину квартиры. Как оказалось, он действительно сам меня выгнал. Потому что "от меня было слишком много проблем" с несвоевременной оплатой, моей "непонятной деятельностью" (имелась в виду, конечно же, моя работа) и "неудовлетворительным поведением", под которым понимались мои поздние возвращения в "чёрт знает каком состоянии".
Ясно было, что дело дрянь. И сейчас, с ходу, я никак не мог найти хоть какое-нибудь решение. Мне казалось, что эту холодную ночь я не переживу. Найти за день новую квартиру? Хозяева меня не любили. Они смотрели на меня (в частности, на мои полосами выкрашенные волосы) и видели во мне разгильдяя, тусовщика, дебошира, наркомана и далее в том же духе. Я пробовал предъявлять даже клубную карточку (она же "гладиаторское удостоверение") Армагеддона, но почему-то эта тактика давала отрицательные результаты.
Наконец, я решил подумать об этом после, а пока съездить на Армагеддон.
Тем временем, там произошло эпохальное событие: Тайфун подписался на битву с Тоби.
Тайфун был очень сильным бойцом, жестоким на ринге, готовым практически на все ради победы. Сложно сказать, что было для него важней – деньги или слава.
Однажды он забил меня едва ли не до полусмерти. К слову, это была моя первая смертельная битва.
"Смертельной" называется битва, в которой шанс погибнуть у тебя больше 40%. Это вычисляется на основе вероятности, что твой противник выиграет бой, а также что он добьёт тебя, или ты получишь ранения, несовместимые с жизнью. Ставка (призовые) за смертельные битвы баснословно высока. По ней, кстати, определяется такой показатель, как "цена жизни". То есть, та минимальная предположительная сумма, за которую ты готов пойти на "смертельную" битву – так сказать, во сколько ты сам оцениваешь свою жизнь.
У меня – 110 тысяч.
Я решил пока прикинуть, с кем могу подраться в ближайшие две недели и листал каталог. В этот момент подошли какие-то парни и стали просить у меня автографы.
Я взял ручку, но она странно писала; я попытался расписать ее на каком-то задрипаном листочке, но Гарик отобрал у меня его, потому что это оказалось что-то важное.
Тогда я потёр пальцем стержень ручки и зря я это сделал: оказалось, что вылетел шарик и она начала течь. Все пальцы у меня теперь были в чернилах.
Я чертыхнулся, кинул ручку в урну и пошёл отмывать руки в туалет, бросив:
– Я ща.
Меня очень радовал местный туалет. На двери у него красовалось объявление формата А3 следующего содержания: "Руки моем обязательно!!! Кто выйдет с немытыми руками и подойдет к ресепшну – выгоню к чёртовой матери!!!" И скромная подпись: "Администрация".
Свежие чернила отошли почти сразу.
Я изумился, какое классное сегодня мыло. Это было обычное хозяйственное мыло, но оно просто шикарно мылилось…
Я взял ещё мыла и воды на пальцы, соединил указательные и большие попарно и аккуратно раскрыл их в кольцо. В нём осталась мыльная пленка. Я подул в неё, пузырь начал надуваться, но, почти надувшись, лопнул. Я снова сложил пальцы и подул. Мыльная плёнка лопнула почти сразу.
Я намылил руки снова. И принялся выдувать пузырь. В этот самый момент кабинка распахнулась и появился Сюифи. Пузырь тотчас лопнул. Сюифи замер на секунду, а потом заржал, как ненормальный. Да мне и самому смешно было, что уж там.
Я решил, что теперь, раз меня застукали за сим занятием, терять уже нечего, а я хотел запустить хоть один пузырь, чтобы он отделился от пальцев и полетел.
Я намылил руки и принялся выдувать новый пузырь. Сюифи, коротко взглянув на мои руки, так же сложил пальцы и подул. Но у него пузырь сразу лопнул.
– Воды много взял, – бросил я. – Нужно подобрать оптимальное соотношение. Я вот тоже пытаюсь.
Сюифи принялся мылить пальцы…
Через пятнадцать минут я победил его по количеству полетевших пузырей с разгромным счетом 9:3.
Мы, хохоча, вышли в коридор, и тут я увидел, как вытянувшись из-за стойки, чтобы просматривать коридор, на меня пристально смотрит Гарик, а также те парни.
– А мы уж думали в полицию обращаться, – язвительно сказал он: – Человек пропал. Только мы не знали, как сказать. "Ушёл в сортир и не вернулся"?
Я почувствовал, как у меня загорелось лицо. Я смущённо кашлянул и сказал:
– Мне срочно надо было сделать что-то важное.
– Дома надо "что-то важное" делать, – насмешливо-осуждающе сказал администратор: – Когда никто не видит, и никто не ждёт.
Когда я, наконец, подписался, и парни ушли, меня окликнули:
– Это, я так полагаю, Рекс?
Я обернулся и увидел мужчину в костюме и шляпе.
– Да, это я.
– А я *** Константинович. Вы меня, возможно, не знаете…
– Конечно, не знаю, – с хохмой ответил я: – У меня много фанатов, что ж я, всех Константиновичей знать должен?
Мужчина улыбнулся.
– Рей… – сдавленно зашипел на меня Гарик с белым, как мел, лицом: – Это наш директор!
Я запоздало вспомнил, что администратор не раз упоминал некоего Константиныча, как какого-то о-очень важного человека…
Вроде как, гендиректор и владелец по совместительству.
– Бли-ин, – шепотом ответил я Гарику, приложив руку к губам, словно стараясь сделать так, чтобы директор не услышал. Потом меня осенило, я хлопнул в ладоши и воскликнул: – Богатым будете!
И бочком пройдя мимо него в коридор, поспешил исчезнуть за поворотом, услышав только, как директор рассмеялся и сказал:
– Я
