В ответ в меня уперлись четыре почти не моргающих глаза.
— Офигеть, — с восхищением произнесла Марья.
— Невероятно, — на выдохе еле слышно сказала Анна Викторовна.
— Что? — повторил я вопрос, на который так и не получил ответа.
— Ну что? Все еще не готова на эксперименты над собой? — с легкой улыбкой задала вопрос лекарь, полностью игнорируя меня.
— Я… не знаю, — растерянность на лице Марьи ставила меня в тупик. Хотя я понимал, что ответа я уже ни от кого не добьюсь, задал в третий раз свой глупый вопрос. В этот момент в палату зашла кадета Ольга, так что все внимание переместилось на нее, заставив некоторых из нас выйти из ступора. Лекарь накинула простынь обратно и, приблизившись ко мне, прошептала на ухо:
— Я не знаю, как ты это сделал, но ты исцелил глубокий рубец на голове так, что теперь там вместо шрама небольшая залысина ровной кожи. Остальное потом, не при посторонних, — и заговорщически мне подмигнула, отчего настроение у меня улучшилось.
Глава 3
— А как же мое лечение? — удивилась Марья, когда Анна Викторовна направилась к выходу.
— Мне нужно поговорить с Василисой Никитичной. Я скоро вернусь и продолжу. А ты пока подумай над моим вопросом, — и подмигнула уже ей.
В ответ Марья перевела взгляд в начале на меня, а потом отвела в сторону. Мне показалось, что она загрустила, но чтобы знать наверняка, нужно было подтвердить свою догадку, так что я принялся дальше экспериментировать, но уже не с лечением, а со зрением. Хоть практика у меня и была, снова включить аура-видение удалось раза с четвертого. Ореол Марьи был иссиня-голубой, у кадеты — серый. Странности обнаружились, когда я перевел взгляд в угол палаты, где никого не было. Желто-голубое свечение висело в воздухе, а спустя пару секунд моего за ним наблюдения, сжалось с двух метров до метра.
— Все хорошо? — поинтересовалась Ольга, которая, как оказалось, уже некоторое время следила за мной.
— Нормально, — отмахнулся я, — просто задумался. Кадета тут же потеряла ко мне интерес, а я в недоумении продолжал коситься на этот непонятный угол, отключив аура-видение. Отвлекли от созерцания пустоты два вошедших лекаря.
— Как вы тут? — Василиса Никитична была в хорошем расположении духа.
— Все хорошо, — скромно произнесла Марья.
— Отлично, — с улыбкой ответил я.
— Это замечательно! Сергей, я должна тебя осмотреть, — и приблизившись ко мне, вопреки ожиданиям, начала рассматривать голову, — надо же. Впервые с таким сталкиваюсь. Ань, ты была права, — и начала водить руками над моим телом, ладонями вниз.
— Ну, стала бы я тебе врать. Вот только…
— Ольга, не могла бы ты принести мне капельницу с «коктейлем Брюзговой»? — а потом переведя взгляд с меня на Марью — а лучше две.
— Конечно, — легко согласилась кадета и вышла.
Как только дверь за выходящей захлопнулась, Никитична одним движением скинула с меня простыню и ахнула.
— Я глазам своим не верю. Ни следа! — еще раз проведя руками надо мной, изрекла Никитична.
— Что ты решила? — Анна Викторовна обращалась к Марье, — времени у нас мало.
— Я согласна, — уставившись на мое тело, проговорила Марья.
— Хорошо. Сергей, давай попробуем на другом пациенте твое исцеление, только, — она протянула мне простынь, — для лучшей концентрации тебя. Ну и нас, — она мило улыбнулась.
Поднявшись с кушетки, завязал простынь на поясе и приблизился к моей подопытной. Марья хоть и согласилась, в глазах читался страх, а руки немного дрожали.
— Я готов. Что мне нужно представлять?
— Давай начнем с малого, — Анна встала рядом, а Никитична обошла кушетку с другой стороны, чтобы никто не загораживал обзор, — попробуй начать с восстановления ноги. Там лишь синяки и шрамы, я думаю, ты справишься.
Закрыв глаза, начал концентрироваться и представлять передо мной ногу, без шрамов. Эффекта не было никакого. Решив, что дело в представляемой ноге, вспомнил, как она сидела на кушетке, когда мы пили чай. Тогда она была в коротких шортиках, которые давали хороший обзор ее красивых и стройных ножек. Вместо ожидаемого эффекта, появился другой, более пикантный, отчего моя простыня чуть ниже пояса начала движение в сторону кушетки. Пока этого никто не заметил, я быстро положил ее ногу и открыл глаза.
— Не получается, — с грустью в голосе ответил я.
— Странно. Ведь с собой получилось, — размышляла вслух Василиса Никитична.
— Ничего. Мы для того, чтобы лечить, учились семь лет в академии, а ты хочешь научиться за пять минут, — подбодрила меня Анна Викторовна.
— С собой получилось, — повторил я за Никитичной, — секунду!
Свои легкие я исцелял по наводке лекаря, а вот все тело сразу я восстанавливал сам! Снова аккуратно подняв ногу, я переключился на концентрацию магии во мне. Снова ощутив, как магия расположена по моему телу, медленно через руку направил ее в Марью, пытаясь не концентрироваться на месте. Постепенно мое тело начало тускнеть, а Марьи — разгораться. Послышался хохот.
— Марья, не дергайся, — предупредила Анна Викторовна.
— Не могу, очень щекотно, — сквозь смех, отозвалась та.
— Главное — ногой не дергай, — не открывая глаз, произнес я.
На миг потеряв концентрацию из-за разговоров, упустил свечение тела. Хорошо, что ногу не отпустил, так как зуд в пальцах подсказывал, что магия продолжает перетекать. Снова уловив движения магии по телу Марьи, непроизвольно открыл рот. Светилась лишь голова да несколько маленьких участков на руках и ногах. Больше восьмидесяти процентов тела было темным. Переведя взгляд на себя, заметил, что перестал тускнеть. Перетекание остановилось, но не я. Мне нужно было не только узнать, что не так, но и исцелить, поэтому усилием воли я начал насильно перегонять в нее магию. Все темные участки сразу начали наливаться светом, а я продолжил терять запасы магии. Сквозь веки начал пробиваться яркий свет, послышался крик.
— Как же жжет, — сквозь слезы прокричала Марья.
— Потерпи немного, — приложив руку ко лбу Марьи, Анна пыталась ее успокоить, — еще чуть-чуть. Ты сильная, справишься. А потом, когда все закончится, еще и сильно удивишься.
Я же, боясь потерять концентрацию, пытался отгородиться от посторонних звуков.
— Ань, ты уверена? Посмотри, она вся светится, — в
