— Фима, что случилось? — слышу снизу голос деда.
Царева случилась, мать ее!
Переодевшись, застегиваю на ходу пуговицы, сбегая по лестнице, вылетаю во двор. Она стоит у машины с рюкзаком на спине.
— Царева! — рявкаю я, подбегая к живой изгороди. — Стой. Я правильно понимаю твой прикид?
Не поворачиваясь, смотрит перед собой. Я — на ее профиль. Подбородок также неумолимо вздернут. В кисти ритмично сжимает эспандер.
— Дина!
— Нахрен, Дагер, это налево.
— Короче, Царева. У меня к тебе есть пара месседжей. Восприми адекватно оба.
Затягиваю расслабленный галстук.
— Первое: «тогда» я повел себя по-ублюдски. Я, черт возьми, прошу прощения! Второе: я все такой же ублюдок, Дина. Даже хуже. Не нарывайся.
— Направо — тоже нахрен, Дагер.
— Окей, тогда смотри сюда, — достаю телефон. — У нас с тобой теперь есть откровенные семейные фото.
Дина наконец-то поворачивается, заправляя прядь волос за ухо. И мой запал мгновенно исчезает. Растерянно смотрю на ее лицо.
— Ну, показывай, что там? — делает шаг в моем направлении.
На ее щеке синяк. Он замазан корректором и сверху нанесены бронзовые румяна, но утреннее солнце светит так, что это не спасает. Под скулой, у уха очевидные отпечатки пощечины.
Это как же надо было вмазать, чтобы остался такой след? Замечает направление моего взгляда. Лицо ее вздрагивает. Поспешно выправляет прядь, пряча отпечаток.
Из-за меня, что ли?! Дичь…
— Ну? — дергает бровью.
— Ладно, все, иди к черту, Царева. Просто отколись от меня.
Отвожу взгляд от ее лица. Не готов я что-то, чтобы из-за меня девочкам лица разбивали.
Ее мамаша выходит из дома. Я быстро ретируюсь к машине, сажусь на заднее сиденье.
Лицо мое горит так, словно это я ударил Динку. Она, безусловно, сучка и беспредельщица, но это перебор. Стремно то как вышло…
Ладно. Я не мог знать, что у нее настолько щелкнутая маман. Но она то знала, зачем нарываться?
Их машина уезжает первая. С гадким ощущением вины еду до школы.
В «Швейцарии» ей тоже мало не покажется с таким характером. Местные хищницы будут ее жрать, приправив перцем. У нас власть за мажорами, а это не про Динку.
Заезжаем под арку КПП школы. Охрана внимательно смотрит пропуск на лобовом и номер машины. У нас здесь фрик-контрол за безопасностью детей. Но только от внешних опасностей. Психику тут можно поранить знатно! К счастью, это не про меня.
Понедельник. Детки спешат… До первого урока минут десять. Опаздывать нельзя. Система наказаний в школе продумана до мелочей. Но с нами иначе нельзя. Борзеем мы быстро и неумолимо.
— Спасибо, хорошего дня, — благодарю водителя.
Дед с детства учит, что с персоналом нужно быть максимально вежливыми. В целом, я согласен. Атмосферу задает тот, кто стоит выше по статусу. И если он любит аристократическую атмосферу, он должен ее транслировать. Я — люблю.
— Хорошего дня, Рафаэль.
Я уже практически опоздал. Поэтому, не заходя в общагу, спешу в учебный корпус. Подсчитываю на автомате возраст Динки. Сколько ей было тогда точно? Главное, чтобы не в мой класс!
Но… В мой!
Тихо выругиваюсь. Еще мне не хватало!
Прямо передо мной, Дина заходит на литературу вместе с Аллой, нашим воспитателем. Пока они беседуют с преподавателем, я оглядываю класс. Свободное место у нас только одно — рядом с Галой. Гала — капитан команды чирлидинга. Староста класса. Ее отец — партнер моего деда, и хозяин жирного бизнеса. Сейчас будет какой-нибудь выпад!
Мне искренне жаль тебя, Кузнечик.
— Дина Царева будет учиться с вами, ребята, до конца года. Прошу проявить дружелюбие и заботу.
— А Царева — это из царской семьи? Или бутафория?
— А корона где?
— Ага, А то у нас сбивающая лопата в углу застоялась.
— Ой, у меня бумажная есть. Будет как раз к лицу.
Злые шуточки негромко летят со всех сторон. Щеки Дины расцветают румянцем. Ну, как-то так у нас, Кузнечик, шла бы ты в обычную школу, а?
— Садись на свободное место, все будет хорошо, — прохладно улыбается преподаватель, — я принесу для тебя рабочую тетрадь.
Предупреждающе оглядывает класс.
— Штрафы будут щедрые! Ведите себя прилично.
Выходит.
Дина идет к третьей парте, где сидит Гала.
— В проходе посидишь! — толкает пустой стул ногой Гала.
Он выкатывается между столами в проход.
— Да, легко! — неожиданно режет Динка.
И, хватаясь за край стола Галы, выдергивает его в проход. Отбивая колени шокированной Галы. Стул ее от удара закручивается вокруг своей оси.
Охренеть! Челюсть моя падает…
В полной тишине садится за сдвинутую в проход парту.
— Любите ли вы буллинг, как люблю его я? — улыбается зло, заглядывая в лица нашим. — Вряд ли…
Хренасе, Кузнечик…
Глава 7. Художественная культура Рафаэль
Последний урок — художественная культура. Под конец Лев Алексеевич добирается до Царевой.
— Дина, вы любите живопись? Может быть, какие-то стили?
— Я, скорее, уважаю живопись — это огромный труд и талант. В стилях разбираюсь плохо. Но… люблю некоторые картины.
— Мне нравится Ваш ответ. Обычно, предпочтения в живописи могут очень много рассказать о человеке. Расскажите мне немного о Вас.
Дина задумчиво замолкает.
— «Мишка на севере»! — негромко подкалывает кто-то.
— «Опять двойка»! — еще кто-то.
— «Роза в пустыне», — наконец отмирает Дина.
— Ммм! Дали? Интересно! — кивает Лев Алексеевич.
— Скорее — трендово, — фыркает Гала. — Спроси любую простушку — кто из художников ей интересен, она назовет Дали. Чтобы показаться глубже и интересней, чем есть. И это работает. Вот даже Вы, Лев Алексеевич, тут же воскликнули — «интересно».
