Тракторные или танковые — неизвестно. Наши наблюдатели просматривали движение светящихся огоньков, слышали различные необъяснимые шумы. Немцы что-то готовят, но вот что?!
— Давай, Вьюгин, «языка»!
А тут, как на грех, никто из старших групп еще не успел себе подготовить по-настоящему место поиска. Так получилось, что у одного поиск не удался, их обнаружили и обстреляли, и теперь все надо было начинать сначала. У другого и третьего только-только начали вести наблюдение за участком, на котором предполагали действовать. Кого ни возьми из старших групп, никто в ту ночь не был готов к поиску. Словом, согласился рискнуть только один Ярцев. Но и у него не все было ладно. Четверо из семи разведчиков той группы, которую он себе создал, болели. Чихали, кашляли, из-за чего в поиск идти никак не могли. Пришлось Ярцеву взять вместо них с собой Штепу, Гараспашвили, Козырева, Пантелеймонова — самых опытных разведчиков из других групп, согласившихся пойти с ним в ту ночь.
Распределили обязанности и определили, кто входил в группу захвата, кто в группу обеспечения, а кто в огневую. Кто за кем следит и оберегает.
Проверили оружие и вслед за Ярцевым цепочкой вышли из расположения роты к передовой. К той самой линии, которая не знала покоя ни днем ни ночью. На ней стояли насмерть наши полки, дивизии, армия, сдерживая натиск немецко-фашистских войск.
Пришли на передовую и из окопов просмотрели внимательно участок, на котором предполагали действовать. Затем посидели, покурили. Подождали, пока темнота станет густой как вакса и, дождавшись сравнительного затишья, осторожно вылезли на нейтралку. Немцы в эту ночь редко и лениво запускали осветительные ракеты. Это обстоятельство позволило Ярцеву со своей группой потратить не 45 минут или час, как они заранее рассчитали, на свое движение по нейтралке, а меньше, доползли до немецкой проволоки за тридцать минут. Полежали около нее. Понаблюдали, прослушали все звуки. Тут у немцев не было мин, заграждение составляла лишь одна растянутая спираль «Бруно».
Во вражеских окопах стояла тишина. Убедившись, что они не замечены и вокруг все спокойно, разведчики раздвинули витки спирали и проскользнули за проволоку.
Опять полежали… Отметили кусочком бинта место своего лаза в проволоке. Прислушались. Все спокойно в окопах. Снова медленно и совершенно бесшумно поползли вперед. И тут Ярцев неожиданно в темноте уткнулся лбом в тонкую проволочку. Он мгновенно застыл на месте и почувствовал, как на лбу выступила испарина. Резко толкнул ногой ползшего за ним впритык Штепу, приказывая этим условным сигналом не просто остановиться, а замереть. Сам же подумал:
«Ах, вот оно в чем дело!» Немцы оставались верны себе в своем коварстве. Мин перед проволокой, там, где их ждешь и готовишься к встрече с ними, — нет. А вот здесь, уже за проволокой, почти перед самым своим бруствером, где их совсем не ждешь и где, казалось, и быть им незачем, они поставлены.
Мысли пронеслись в уме у Ярцева в одно мгновение. Он осторожно провел по проволочке вправо, но его руки не хватило достать др самой мины. То же получилось, когда он провел по проволоке влево.
Значит, мины поставлены далеко одна от другой и рассчитаны на то, что если полезут русские, то где-нибудь обязательно наткнутся на проволочку, потянут ее, мина натяжного действия взорвется. Возможно, поставлены они для звукового предупреждения.
«Ну, ничего, — злорадно подумал Ярцев, — сейчас мы вашу проволочку того…» Чуть подтянул ногу, вытащил из-за голенища обыкновенные небольшие ножницы. Секунда, другая, и проволочка по обеим сторонам от него безжизненно упала в траву. Дважды толкнул ногой Штепу, что означало «вперед», и вся цепочка снова бесшумно заскользила по земле. И вот уже черный провал окопа.
Вдали продолжают деловито урчать моторы не то танков, не то тракторов. Под их урчание разведчики ужами проскользнули через вражеский окоп. «Языка» легче взять с тыла. Сзади никто никогда не ждет нападения, там «свои». Сейчас Ярцев с разведчиками покажет им, какие в тылу бывают «свои».
Перебравшись через окоп, разведчики пролезли еще немного, до небольших кустов и там замерли. Осмотревшись, решил Ярцев поползти с Козыревым вперед и выяснить, что же все-таки урчит там. Вначале они ползли, потом, осмелев, поднялись и, тихо крадучись, пошли, предварительно заметив на фоне неба то дерево, подле которого в кустах остались ждать их остальные ребята. Они шли, перебегали, подкрадывались. Тут им помогла вражеская ракета. Взлетев над передовой, она осветила не только нейтралку, но немного и немецкий тыл. И они наконец увидели, что урчали моторы вовсе не танков, а тягачей на гусеничном ходу. Возле них суетились немецкие солдаты, разгружая с прицепов ящики с боеприпасами. Но ракета погасла, и все погрузилось снова во тьму.
Дождавшись очередной ракеты, Ярцев и Козырев внимательно всматривались, что же происходило на дороге. Там была огромная воронка. Вероятно, от нашей пятисотки. Машины из-за воронки не могли проехать, а по обеим сторонам шоссе болотистые места. Поэтому-то вместо автомашин боеприпасы подвозили гусеничные тягачи с прицепами. Они свободно обходили воронку стороной, по болоту. Их моторы натужно ревели.
Установив истинную причину шума вражеских моторов, Ярцев и Козырев поползли обратно. В кустах Штепа рассказал Ярцеву, что они следили за немецкими окопами и установили: шагах в сорока отсюда находятся два немца с ручным пулеметом. Один из пулеметчиков ушел по ходу сообщения и пока еще не вернулся. Вражеский пулемет установлен как раз напротив разрезанной Ярцевым проволоки от мины натяжного действия. Поэтому и отходить отсюда будет безопаснее и удобнее. Если брать «языка», то надо брать оставшегося одного немца-пулеметчика, да поскорее, пока не вернулся его напарник.
Группа подползла поближе к окопу.
Пулеметчик находился в одиночестве. Но не стоял у пулемета, как того хотелось нашим разведчикам, а непрерывно ходил то вправо, то влево.
Наши расположились поудобнее, стали выжидать, когда солдат подойдет к пулеметной ячейке, чтобы швырнуть ему под ноги ложную 3 гранату и после ее взрыва броситься на него. Конечно, лучше бы немца оглушить ударом по голове и, пока он не очухался, рывком вытащить из окопа. Но на голове у него каска.
Только-только наши удобно расположились, как по всей линии вражеских траншей и ходов сообщения послышались громкие команды, какие-то веселые выкрики, шум, топот, беготня. Казалось, будто бы немцы крепко спали, а тут их сразу разбудили радостным сообщением.
К пулеметчику, на которого они готовились напасть, из хода сообщения выбежали шесть немецких солдат с автоматами и винтовками в руках. Они что-то радостно, наперебой говорили ему. Поведение немцев не позволяло нашим разведчикам броситься на пулеметчика, вернее, уйти
