Пускай пройдут не годы, а года,
Иль вовсе не пройдут, не важно это,—
Я понял: без людей я — никуда.
Застряв однажды в лифте в стиле «ретро».
А все ж какие лифты я знавал!..
А ведь каким
они меня знавали!..
Как безоглядно я их вызывал —
И вновь они меня в дорогу звали.
Но нам от века лифт милее свой.
Перед дорогой пусть не слишком дальней,
Мой пассажирский
(а не грузовой),
К тебе спешу строкой исповедальной!..
О, как мне нужен ты, мой лифт, мой друг!.
Ты сердце беспокойное подъезда.
Когда из строя ты выходишь вдруг —
Не нахожу ни выхода, ни места.
…Как я любил —
с любимою моей.
С единственной, бог весть какой по счету.
Сесть в лифт — и, не считая этажей.
Взлетать все выше, а расчеты к черту!..
А как-то раз — мне было двадцать лет! —
Со мною в лифте ехал сам Подливкин.
И он, увидев, как держусь я в лифте.
Воскликнул вдруг: «Да вы, да вы ж… поэт!
Поэту все назначено судьбой —
Как если бы прописано лекарство.
Мой лифт помог мне стать самим собой.
Помог до мелочей не опускаться.
Эй, недруги!.. Продолжим давний спор.
Снимали пенки вы, взбивали сливки…
Но вправе ныне я спросить в упор:
«Вы ездили когда-нибудь на лифте?..»
Я ж, на подъем в кабине не тяжел,
Сам расквитаюсь с собственной виною.
В одном вы правы: да, мой лифт ушел.
Но он ушел — вы слышите! — со мною.
Пускай давно я стал уже не тот,
Сам разберусь, что мнимо, что судьбинно.
Мой стих — как лифт! Он дальше не пойдет
Я попрошу освободить кабину.
ОБИЖАЕШЬ
Оно понятно, ты красива,
И длиннонога, и вполне…
Но поступаешь некрасиво
По отношению ко мне.
Зачем, ушибленный любовью.
Зачем, обиженный судьбой.
Живу навзрыд одной тобою?..
Ведь мог бы жить с одной тобой
Уже до боли став родною,
Ты стань до радости родной!..
Ты все смеешься надо мною —
Ну, будешь плакать надо мной..
С тобой мне трудно и несладко.
Но без тебя мне тяжелей.
А знаешь что, будь ты неладна.
Неладна будь!.. Но будь — моей.
В РАЗЛУКЕ
Я слышал — время лечит…
Но, боже,—
Час от часу не легче,
А — позже!..
ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ
Так сложен век, а мир такой огромный.
Но — я ли для поступков не гожусь?..
Ведь глупостью своей, а не заемной,
В теченье стольких лет я обхожусь.
Возможно, глупость — наживное дело.
К примеру, я: чем старше, тем глупей.
Как много я отведал жизни спелой
По глупости, по собственной, по ней!..
Да, мной, зарывшим в землю тьму талантов,—
Не раз, не два, не три — потерян счет!
Из множества возможных вариантов
Был избран
безошибочно не тот.
Уже в глубоком детстве став ребенком.
Не искуплю содеянных стихов.
Все чаще это мне выходит боком.
Подчас — таким!..
Храни меня Глазков.
Пускай я не дойду до пьедестала.
Пусть вы не позавидуете мне,
Смогу быть горд уж тем,
что дров немало
Я наломал без помощи извне.
Весь мир в виду имея за душою,
Я потому, пожалуй, и держусь.
Что глупостью своей, а не чужою,
Я в мире этом как-то обхожусь.
С трибуны ль ДЭЗа, с громкой ли эстрады,—
Любители навешивать собак! —
Про дураков, пожалуйста, не надо!..
ИЗ ЛИРИЧЕСКОГО ДНЕВНИКА
(Продолжение)
Благими намереньями вымощена дорога в ад,
а серьезными — куда следует.
Из фольклора
…Сейчас, какую сферу ни возьми,
Все извлекают должные уроки.
Уже не так бросаются людьми!..
А сколько их валялось на дороге.
От новизны захватывает дух!..
Осознавая всю немаловажность
И говоря открыто, прямо, вслух,
Я перейти на личности отважусь.
Тревожно со взаимностью в любви!..
Вопрос не снят еще текущим веком.
Любимая, бросаешься людьми!..
Точней, одним хорошим человеком.
Любимая, смотри, как я держусь!..
Еще смеюсь — в моем-то положенье!..
В нокауте глубоком нахожусь,
(хоть оценила б местонахожденье).
Не радуешь меня, не веселишь,
Мой Маленький Нюанс,
ты зря все это!..
К примеру, на вокзалах мне дерзишь.
А я ведь, я гожусь тебе в поэты.
Я сам тебя люблю — и сам не рад.
Что попран твоей длинною ногою,
Мощу собой твою дорогу в ад.
Еще одно намеренье благое…
ЕЩЕ БОЛЕЕ
ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ
Мне жутко припомнить, как жил!..
Как жил… Ну — не чудо ли юдо?!.
Каким идиотом
