впервые посмотрела в его глаза – они были красивые, будто бы вечно улыбающиеся. Он привлекателен и богат, почему бы не составить ему компанию в шикарном заведении, тем более он готов помочь с бизнесом? Именно так я и подумала, несмотря на то, что это мне несвойственно – я не падка на лесть, и хотя у меня были отношения с мужчинами, в долгосрочной перспективе они мне неинтересны.
Но я была у разбитого корыта и решила изменить себе. Одно свидание, потом второе, еще парочка – и вот уже у меня – владелицы убыточной лавки керамических фигурок – роман с известным олигархом Александром Василевским. Постепенно мой бизнес начинает идти в гору: Саша способствует тому, что моя лавка превращается в небольшой магазинчик – уютный и привлекательный, – в который хотят заходить люди. Благодаря ему число поставщиков увеличивается, но чем дольше я состою с ним в отношениях, тем сильнее понимаю, что предала свои идеалы.
В трудную минуту я не нашла выход сама, как того хотел отец, а просто закрутила роман с богатеньким папиком, чтобы он решил все мои проблемы своими деньгами. Я искренне любила Сашу, но идеалы и принципы всегда были для меня превыше любви. Я стала отдаляться от него и в один момент заявила, что ухожу, так как не создана для семьи и чувствую себя чужой. Стоит признать, он, хоть и хотел видеть меня своей женой, воспринял мой уход мужественно и даже не стал отнимать бизнес. А я поскорее хотела продать его, так как чувствовала, что обязана его процветанию Саше. Постепенно магазин сувениров вырос до торговой сети, прибыль от которой пошла на строительство вот этого клуба. После открытия «Party Night» я продала сеть по продаже сувениров, избавившись от чувства долга перед бывшим любовником.
А сейчас некто Глеб Александрович Василевский делает все, чтобы мое детище отошло на второй план. Нас с этим парнем связывает только то, что он – мой главный конкурент и сейчас он побеждает. Как вам такой эксклюзив, Марина? Раньше пресса писала о моем романе с Василевским только как о неподтвержденном слухе, сейчас я говорю вам правду. Видите ли, я захотела встретиться с вами, услышав вашу ахинею о том, что Глеб – мой сын, только чтобы рассказать это душераздирающую историю, которая в это непростое время станет для меня отличным пиаром. Но матерью этому мальчику я не прихожусь.
«Она хороша. Чертовски хороша. Как красиво она представила свою ошибку в виде согласия на встречу продуманным ходом. Но я все же верю Василевскому и Пруссу, Прохорова – мать Глеба. Пока она рассказывала свою драматическую историю любви, я заметила, что манера речи, скулы и глаза достались моему клиенту от матери. Ей пятьдесят пять, но выглядит эта женщина прекрасно. А то, как она избежала провала, привело меня в истинный восторг. Мне нужно доиграть роль Марины Андреевой и уходить – ничего больше Прохорова мне не скажет. Конечно, стоит уточнить и настоять на комментарии – так ведь делают журналисты?»
– То есть вы отказываетесь к-комментировать слухи о том, что Г-глеб Василевский – ваш сын?
– Слухи на то и слухи, чтобы их не комментировать, а отрицать. Я уже все сказала, надеюсь, вы все записали, – на этих словах Валентина посмотрела на экран моего смартфона, и в этот момент случился провал.
Прозвучал сигнал об эсэмэс-сообщении, и во всплывающем окне было написано: «Хорошо, Женечка, будь осторожна и звони».
«Тетя Мила, почему ты всегда читаешь и отвечаешь на эсэмэс с таким опозданием?»
Понимая, что уход в отрицание не имеет смысла, я нажала диктофон на «стоп» и решила подождать несколько секунд, чтобы увидеть, как же поступит Валентина – сразу вызовет охрану или же попытается выяснить, кто я на самом деле.
На лице женщины сначала появилась гримаса удивления и страха, которая затем сменилась спокойной улыбкой.
– Браво. Марина Андреева, «Вестник Тарасова», скромная девушка, слегка заикающаяся, которая боится посмотреть мне в глаза. Сейчас вы смотрите прямо в них, Мариночка, или как вас там зовут?
– В ваших глазах мелькало подозрение, но все же прикрытие было надежным – я видела это. Вышибалы уже на полпути сюда?
– А вы видели, как я кого-то вызвала или, быть может, услышали их шаги? Понимаете ли, Марина, идя сюда, вы слегка недооценили меня. Вы думаете, сразу после вашего звонка я не узнала, работает ли в «Вестнике Тарасова» некая Марина Андреева? Журналистки с таким именем там нет. Когда вы зашли, я стала предугадывать каждый ваш шаг: «Сейчас она скажет, что не пьет», «сейчас будет неловко тупить взгляд вниз», «сейчас максимально внимательно будет конспектировать основные моменты моего рассказа, но потом все же изобразит нерешительный вопрос, согласна ли я прокомментировать слухи». Надо признать, несмотря на все это, зная правду о том, что Андреева – вымысел, я на секунду действительно поверила в то, что общаюсь с журналисткой. Следовательно, я имею дело с профессионалом, даже обидно, что такой профи работает на такого болвана, как Глеб Василевский.
«Боевик с элементами детектива. Героем именно такого фильма я стала. Черт возьми, Женя, признайся уже самой себе, что тебя зацепила история Василевского, которая поначалу казалась пустышкой. Когда я даю себе обещание работать с клиентом исключительно ради денег, ничего хорошего из этого не выходит. Я все равно углубляюсь в его историю и где-то на подсознательном уровне делаю ее личной. Сдался мне этот Глеб Василевский со своей мамашей! Чем дольше я общаюсь с Прохоровой, тем сильнее уважаю ее. Образец сильной и независимой женщины стоит передо мной. Вот только ради пресловутых силы и независимости Валентина Андреевна тридцать лет назад бросила сына. Такой поступок не вызывает у меня одобрения и уж тем более уважения, хотя меня саму не назовешь приверженцем института семьи».
– Валентина Андреевна, я не работаю на вашего сына, – еще одна ложь, играем по-крупному, – но сейчас вижу, что мой анонимный источник говорил правду – вы действительно его мать. Жаль, что у меня нет вещественных доказательств этого факта, но это так. Понимаете, не вы одна видите людей насквозь, а еще вы сильно выдаете себя, когда запускаете «внутренний сканер». Играя скромную журналистку, – на этих словах я встала и под пристальным взглядом Прохоровой налила себе виски, – я то и дело тупила глаза в пол, но в
