от дневного жара тела. Кайлуз на абском рассказывал нам о том, что это место почитается в его деревне как место силы. Духи, обитающие в озере, которое находится на нижних уровнях, даруют успех и излечение от многих болезней. Аналогичную ерунду вы можете услышать о каждой второй пещере в любой стране мира, и я слушала болтовню нашего проводника краем уха. Своды у самого входа в пещеру покрывал толстый слой копоти, а земляной пол был сухим и плотным. Чуть дальше на стенах начинались не совсем ясные рисунки, очень похожие на пещерные росписи каменного века. «Надо бы сюда антропологов выписать, – подумалось мне. – Лешке Вержбицкому непременно позвоню, как вернемся».
Наш проводник не стал задерживаться на верхнем ярусе пещеры, змеей скользнув в одну из узких щелей. Следом за ним в отверстии исчез широкоплечий Марат.
– Здесь шкуродер*, но не слишком узкий! – крикнул он нам с Пьетро. – Юлия Владимировна, стоит рискнуть, тут очень красиво.
Лучше бы он меня не соблазнял! Но ребята за четыре года нашего знакомства, а пришли они еще дипломниками, хорошо знали, что при всей своей кажущейся солидности их шеф падок на подобные авантюры. Отринув минутные сомнения, я втиснулась в ход. Он был и правда довольно широк, но ползти приходилось на спине ногами вперед. И вот где-то на середине пути мне вспомнился злосчастный Винни-Пух**, а на душе сделалось тоскливо. Ужас клаустрофобии начал подниматься из глубин сознания, но я стиснула зубы и продолжила движение. К облегчению, буквально через мгновение сильные руки аспиранта схватили мои лодыжки.
– Вы там как – сами или вытянуть? – осведомился он.
– Марат, я очень ценю вашу помощь, но просто помогите мне нащупать пол, – попросила я, боясь даже представить, как моя перепачканная в глине тушка с комичным «чпоком» вываливается из дыры. Выползать пришлось как можно более непринужденно, не теряя достоинства. Пока я отряхивалась, пытаясь оттереть комья липкой грязи со штанов, из щели вытянули Пьетро.
Нижний ярус был очень темным холодным и сырым, в воздухе висел тонкий «химический» аромат солей, а его движения совсем не ощущалось. Узкие проходы между стенами, покрытые искрящейся коркой кристаллов, вдруг сменялись небольшими залами. С высоких сводов навстречу сталагмитам тянулись сталактиты. Наши мощные фонари здесь едва добивали до сводов. Лишь иногда бархатную темноту лабиринта нарушали узкие колодезные окна. Под их слабым светом на полу разрасталась тонкая корка зеленой жизни. На потолках таких комнат возились летучие мыши, наполняя зал мистическим шорохом и ни с чем не сравнимым ароматом гуано.
Здесь явно бывали не мы одни. Поверхности узких уступов были заглажены прикосновением множества рук, на стенах иногда встречались отпечатки чьих-то грязных ладоней.
– Много тысяч лет сюда ходят люди поговорить с духами, – важно пояснил проводник. – Мой прапрадед был здесь колдуном тоже! – явно гордясь своим предком, добавил он. – Он показал эту пещеру своему сыну, а он – своему. Путь к озеру знают не все, вам там понравится. Это очень сильное место!
Он улыбнулся, показав мелкие, немного кривые зубы.
– Нам УЖЕ здесь нравится, – ответила ему я, любуясь мириадами сверкающих капель на стенах узкого, но чрезвычайно высокого коридора. – Но далеко ли нам еще?
– Близко, – отозвался проводник, прицокнув языком от предвкушения. – Вам там еще больше понравится!
Явно гордый собой он направился дальше по лабиринту ходов, освещая себе дорогу одним из экспедиционных фонарей, который уже успел выпросить в награду.
Шкуродер на следующий уровень был гораздо уже, но, хвала богам, короче. Испугаться я не успела. Гораздо менее приятным оказался подъем наверх. Скользкие, мокрые камни все время норовили выскользнуть из-под ботинка, но старания были не напрасны.
С узкого, полного мокрой глины карниза нам открывался потрясающий вид на огромный зал, заполненный водой. Здесь лучи фонарей уже не доставали до противоположной стены и свода. Тишина, пронизанная нестройным звоном падающих с потолка капель, оглушала. Из бархата темноты то тут, то там выступали огромные колонны, похожие на стволы окаменевшего леса, выраставшие из черной поверхности озера. В метре от нас, ниже по склону, лежало упавшее в воду «бревно» одного из таких каменных деревьев.
– Это место силы моего народа, – тихо произнес наш проводник. – Нужно дойти по нему до конца и загадать желание. Но никому о нем говорить нельзя!
– А нам можно это сделать или только избранным? – спросил Пьетро, вглядываясь в темные воды.
– Можно всем, но с желанием нужно быть осторожнее, – усмехнулся Кайлуз, его глаза нездорово блеснули лучах фонарей.
– Ну, это везде так, – вздохнул аспирант, и, перебравшись по узенькому карнизу, первым из нас вступил на «тропу желаний».
– Главное, будьте осторожны! – вырвалось у меня. Иногда я начинала напоминать наседку с цыплятами. «Это все от того, что в твои годы самая пора воспитывать детей!» – пронеслось в голове.
– Тут совсем мелко, – комментировал свое продвижение Пьетро, светя фонариком под ноги. – Ого, даже рыбки какие-то плавают!
«Наверное, и Белинскому позвонить стоит или еще кому из биологов», – подумалось мне. Мысли текли вяло и холодно. Музыка капель зачаровывала, мешая думать логично. Наверное, именно поэтому следующей на поваленный сталактит ступила я. Мальчишки на карнизе притихли, лишь фонари лениво прорезали темноту. С «бревна» звуки падающих капель стали слышны отчетливее. Казалось, они сливаются в какую-то дикую природную музыку и сердце начинает стучать ей в такт. Зеркало воды отражало мою фигуру на темной глади, вздрагивая, когда крупная капля с потолка достигала поверхности. Неожиданно в сминающемся отражении мне привиделось голубое небо, но уже в следующий миг темная поверхность выравнялась, и отражение потонуло в черноте свода. Когда до самой кромки воды оставалось шага два, в воздухе почудился аромат цветов и дождя, такой неуловимый и одновременно вполне узнаваемый.
Что же мне загадать?
Ответ всплыл в следующий же миг.
– Я хочу найти Ассубу*** и понять причины ее исчезновения! – еле слышно шепнула я темноте, и в тот же миг нога заскользила по каменной поверхности. Неуклюже взмахнув руками, я лицом вперед рухнула в холодные объятия подземного озера. Острая боль во лбу ослепила, мгновенно лишая сознания.
***
Ветер играл изумрудным ковром свежих трав на холмах, уже начинающих окрашиваться в золотой и розовый от распускающихся цветов. Весна ласковой волной пробуждала долину от сна. Глядя с высоты храмовых стен на людскую суету, можно было представить себя птицей, раскинуть руки и заскользить
