щекам.
– Тик-так. Тик-так. Пока, Джастин.
Я отворачиваюсь. Что всё это значит?
– Он не в себе, – произносит миссис Мёрфи. – Пойдём, я уложу тебя, Закария.
– Раз, два, три, четыре, пять. Оно пришло и хочет посчитать. Пять, шесть, семь, восемь, теперь ваша участь – тьма и ужас. Четыреста – особое число. Отличается от всего этого бреда! – кричит Зак, а мама тянет его в дом.
Дверь захлопывается.
Лирик вздыхает.
– Что это он…
Меня бросает то в жар, то в холод. Я сжимаю заледеневшие руки в кулаки и несколько раз глубоко вздыхаю.
– Что это он считает? Какой счёт? – удивляется Ниа. – Участь? Мусор?
Лирик ерошит свою шевелюру.
– Я даже перепугался. Какая-то мешанина. Что же с ним произошло? Я понимаю, что он травмирован и страху натерпелся. Но старина Зак никогда бы не набросился на нас!
Лирик продолжает рассуждать, но его голос похож на бессмысленное жужжание. Мышцы мои задеревенели. Трудно дышать. Вдох. Выдох. Я снова хватаюсь за головоломку в кармане.
Что, если Зак таким и останется?
Я хватаю бейсболку и бегу прочь со двора.
– Эй, – кричит Лирик. – Погоди!
Я ускоряю бег, неловко. Я бы хотел бежать быстрее, но всё тело болит…
– Джастин! – зовёт Ниа. – Помедленнее!
Раз… два… три… воздуха не хватает. Я сворачиваю и бегу через улицу. Что, если Зак потерян навсегда?
– Берегись! – вопит Лирик.
Потерян. Как моя мама.
Большое белое пятно устремляется на меня.
04
Лирик хватает меня за пояс и отшвыривает на тротуар. Я падаю на него и только благодаря его крепкой хватке не утыкаюсь лицом в асфальт.
Тормоза визжат, шины прочерчивают чёрные полосы там, где я только что стоял. Пахнет горелой резиной. Дым валит от грузовичка с мороженым.
Да-а, ещё чуть-чуть…
Сперва притащилась Карла. Потом на меня напал Зак. Теперь я чуть под машину не угодил… Моя мама говорила, что день, проведённый не под землёй, уже удался. Похоже, она была неправа.
Ниа отталкивает Лирика, хватает меня за руку и крепко её сжимает.
– Не пугай меня так. Ты мог умереть, я бы тогда с ума сошла!
– Я бы тоже, – добавляет Лирик.
Хайд Миллер, развозчик мороженого, выпрыгивает из машины. Его отец – хозяин фабрики мороженого, а он начал работать только этим летом.
– Привет! – Он внимательно, с головы до ног, осматривает меня карими глазами.
Я морщусь. Справа у него грубый шрам от виска до подбородка. Словно застёгнутая молния на щеке. Откуда он – об этом говорят разное. Нападение енота, неудачное бритьё, поножовщина в парке, авария. Правды никто не знает – как-то неловко спросить человека, почему его лицо так изуродовано.
Ниа упирает руки в боки.
– Ты что, только что права получил? Ты чуть не убил Джастина! – Её правая нога выбивает какой-то ритм по тротуару. Так всегда бывает, когда она злится. – Ты знаешь, что в жилом районе нельзя ездить быстрее пятнадцати миль в час?
– А знак? Знак-то где? – Хайд поддёргивает рукава расстёгнутой куртки. Он одет во всё чёрное. На левой руке кожаная перчатка. Он словно на похороны собрался, а не мороженым торговать.
– Надо быть внимательнее, – говорит Ниа.
– Прежде чем на дорогу выскакивать, надо по сторонам смотреть. Я его маме скажу, – огрызается Хайд.
Я вздрагиваю.
Лирик, взглянув на меня, шагает вперёд, свирепо глядя на Хайда.
– Дурень, за собой следи! Зачем угрожать? Это несчастный случай, – он скрещивает руки на груди. – А если я твоему папе скажу, что из-за твоего небрежного вождения мы оказались в опасности?
Хайд сжимает кулаки. Опустив глаза, он что-то бормочет. Потом расправляет плечи, прокашливается и тупо смотрит на меня:
– Виноват… Как ты, малый, в порядке?
Малый? Да он ненамного старше нас! Ему девятнадцать, как моей сестре Виктории. Но выглядит он младше.
– Порядок. – Я вытираю пот с холодного лба. – Надо было мне смотреть, куда иду.
Ниа глядит на меня прищурившись. Я глубоко вздыхаю, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце.
– Правда порядок? – шепчет она.
Я киваю. От этого движения у меня кружится голова. Ниа подхватывает меня под руку. Надо дышать. Вдох. Выдох.
Хайд показывает на дом Зака.
– Вы оттуда идёте?
– Был бы ты повнимательнее, видел бы, откуда мы идём, – фыркает Ниа. Она ещё злится.
Хайд таращит глаза.
– Я не ожидал увидеть Зака, когда привёз мороженое. В новостях говорили о нём. Я думал…
– Что? – Ниа разглядывает Хайда.
– Слушай, хорошо, что ты доставляешь мороженое, но Зак и так уже натерпелся… – начинает Лирик.
– Хватит вынюхивать, – Ниа сердито смотрит на Хайда.
Тот поднимает руки.
– Ладно-ладно. Я кое-что слышал и… Ладно, забудем. Я не собираюсь его тревожить.
У меня голова идёт кругом. Я высвобождаю руку и сажусь на бордюр. Смотрю на улицу. Две собаки и кошка стоят рядышком, уставившись на нас. Они такие неподвижные, что кажутся ненастоящими. Они медленно удаляются. У меня волосы встают дыбом. Что за?..
– Так праздник кончился? Я должен был забрать тележку с мороженым в шесть, но могу и сейчас, – говорит Хайд.
– Зак не очень хорошо себя чувствует, так что мы ушли пораньше, – отвечает Лирик. – Пришлось прервать игру. Может быть, тебе лучше зайти завтра.
Хайд так резко дёргается, что мне кажется, будто я слышу, как трещит его шея.
– Игра? Вы играли? – спрашивает он срывающимся голосом.
– Ну… – Лирик покачивается на пятках, – мы попробовали сыграть в прятки. Но…
Хайд охает. На его лице стремительно меняются эмоции – изумление, страх, печаль, понимание – их трудно отследить. И этот жуткий шрам… Страшно…
Оглушительный удар грома заставляет меня подпрыгнуть.
– Эй, ты как? – Лирик медленно отходит от Хайда.
Парень переступает с ноги на ногу. Длинные незавязанные шнурки волочатся по земле.
– Я… – он замолкает в поисках нужного слова.
Тёмные тучи наползают на небо. Внезапный ветер холодит моё разгорячённое тело.
– Пойду я, – Хайд переводит взгляд с Лирика на Ниа, потом на меня. Затем он поворачивается и запрыгивает в свой грузовичок. Завестись ему удаётся только с третьей попытки. Машина дёргается и катит вперёд с весёлым звоном. Высокие детские голоса радостно поют: «Ешь мороженое и веселись, ешь мороженое и веселись!»
– Новая песенка. Ещё не слыхала такой противной, – замечает Ниа.
– Так что же случилось? – На бледном лице Лирика ярко проступают тёмные веснушки.
– Сегодня всё идёт странно, – бормочет Ниа.
Я стою на трясущихся ногах. Пора уходить.
– Встретимся попозже. – Мне нужно пространство, не на улице, а в моей маленькой безопасной комнате. Я бы ни за что не вышел из дома, но я не мог
