в лесу мои причуды могли списать на испуг и болезнь, но в деревне они сразу бросятся в глаза.
В итоге в поселение отправились Север с Золотом, а мы с Хадриссом остались ждать на пригорке.
– Купите какой-нибудь крупы! – крикнула я вслед мужчинам. – Сухари уже в горло не лезут!
Готова поклясться, жених вздрогнул, словно я попросила что-то аморальное.
Я крепко задумалась. По всему выходило, что Север прав – Злату искали, сравнивая встреченных по дороге девушек с устным описанием. Хотя, может, и нарисованный портретик имелся. Правда, портрет – это не фотография, там и приукрасить могли, и ошибиться, а поэтому, надо думать, в первую очередь важны всё-таки общие приметы. Надо сделать так, чтобы их осталось как можно меньше.
Я задумчиво подергала длинную косу, вздохнула и, повернувшись к Хадриссу, решительно спросила:
– Можешь дать нож?
Мужчина как раз сейчас этим самым ножом вырезал что-то из кусочка дерева и от вопроса опешил.
– Зачем?
– Да так, кое-что подрезать надо.
Что именно, я уточнять не стала. Хадрисс, наверное, подумал про болтающиеся нитки юбки и ножик дал. Когда же я вышла из-за кустов, пытаясь пригладить взъерошенные короткие волосы, он чуть не подавился воздухом. Что порадовало, не ругал и в душу не лез, только спросил:
– Не жалко?
Жалко, конечно. Я-то рассчитываю поскорее найти ведьмин круг и вернуться домой, но вот княжна, снова очутившись в своем теле, обрезанным волосам не обрадуется.
– Север прав, меня с такими косами любая собака узнает. Вечером еще золой натру, чтобы черными были, и пусть ищут, – я провела рукой по непривычно легкой голове. Красота красотой, а жизнь дороже.
Хадрисс как-то странно хмыкнул, но комментировать не стал. Я же в волнении ждала возвращения спутников, опасаясь, что без скандала не обойдется. Предчувствие меня не обмануло. Если Север посмотрел с одобрительным удивлением, то Золот чуть на себе волосы не выдрал.
– Ты зачем это сделала?! – завопил он с такой горечью, точно я не косы себе откромсала, а по меньшей мере руку или ногу.
– Ну, ты же меня не за косы любишь, – не удержалась я от шпильки.
Парень посмотрел на меня как-то странно, будто без кос я порченый товар. Эх, надо было мне спросить совета у Эсси: вдруг здесь короткая стрижка – позор для женщины?
Продолжая дуться, Золот вручил купленную в деревушке мужскую одежду с таким видом, словно ждал, что я тотчас пожалею о своем решении избавиться от кос и разрыдаюсь. Однако штанам и рубашке – поношенным, но чистым, – я неподдельно обрадовалась и тут же отравилась переодеваться в кусты. Природа не обделила Злату округлыми формами, поэтому грудь я постаралась утянуть, насколько это возможно, иначе даже свободная рубашка подчеркивала соблазнительные изгибы.
Тут ко мне подлетела Эсси и, указав на голову, воскликнула:
– Правильно сделала! Теперь меньше шансов, что тебя узнают. Только ты уж больно коротко обкорналась. У Севера и то волосы длиннее.
Коротко! Ха! Не видела она современной моды с выбритыми висками или затылком!
– Еще бы от Золота придумать, как отвязаться, – пробормотала я сквозь зубы, подвязывая штаны. Не нравилось мне, что он так среагировал. Любящий парень девушку бы пожалел, а не косы.
***
Ночью я проснулась от резкой боли в животе, такой сильной, что хоть подвывай. Всё, что могла сделать – свернуться клубком и, отчаянно дрожа, стиснуть зубы. В моем мире месячные всегда проходили болезненно, но помогали анальгетики. А здесь… Черт возьми, я понятия не имею, что может заменить мне таблетки! И Эсси рядом нет, чтобы спросить о деликатной проблеме.
Штаны испачкаются! – запоздало сообразила я и сунулась к потрепанной юбке, которую, к счастью, не выкинула. Оторвала кусок подола и добралась до кустов, надеясь, что мою отлучку никто не заметит. Живот ныл всё сильнее, от боли даже в глазах потемнело. А ведь я всего несколько дней в этом мире, откуда такое невезение?..
– Княжна, ты поранилась? – окликнул меня Хадрисс, когда я вернулась к огню, приложив к животу руки и стараясь не всхлипывать. – От тебя кровью пахнет.
– Тебе показалось, – открестилась я. Украдкой втянула носом воздух. Не пахнет. Вот как он мог почуять?!
Меня снова скрутило от боли, и я невольно охнула, сжимаясь. Мужчина вмиг оказался рядом. Как он догадался, что случилось – по моему горящему лицу или по ладони на животе, я не знала, но Хадрисс выругался и, подхватив на руки, донес меня до «постели».
– Посиди, я сейчас травок принесу, легче станет.
Он погладил меня по голове и исчез, а я скукожилась, пытаясь не слишком громко всхлипывать. Вернулся он действительно быстро и поднес мне туесок с обжигающе горячим и горьким отваром. Я выпила, не поморщившись. Я бы и яд выпила, лишь бы перестало скрючивать.
Хадрисс заставил меня улечься и своей большой ладонью принялся массировать мой живот, неспешно и аккуратно. Даже сквозь ткань рубашки я ощутила, какая горячая у него рука. Попробовала оттолкнуть, но не вышло. Затем нахлынула очередная волна боли, и стало не до смущения. Как ни странно, но легкие круговые поглаживания действительно успокаивали. Не сказать, чтобы боль исчезла, но страх потерять сознание ушёл.
– Спасибо, – прошептала я, когда отвар начал действовать и осталось только тянущее чувство внизу живота. Мне всё ещё было стыдно. Я даже с бывшим не обсуждала месячные, предпочитала в эти дни отсиживаться дома, ссылаясь на неотложные дела. Но Хадрисс не подшучивал и сам смущенным не выглядел. Я была благодарна ему за тактичность. – Откуда ты знаешь, что заваривать?
– Вуррум тоже мучилась.
Его лицо стало непривычно расслабленным, на губах появилась легкая улыбка, и я залюбовалась. Не думала, что Хадрисс может выглядеть так спокойно.
– Вуррум? Кто она? – спросила я из любопытства и, естественно, разрушила всё очарование момента.
– Моя жена, – в его голосе прозвучало столько тоски, что я постаралась подавить острое чувство разочарования. Я ведь всё равно не собираюсь задерживаться в этом мире, а потому и ревность тут ни к месту.
– Скучаешь по ней?
– Очень.
Тут Хадрисс резко отстранился и ушел в лес.
Утром о случившемся никто из нас не вспоминал. Правда, Хадрисс сунул мне в руки тот самый туесок с травами, уже с новой порцией, и я молча выпила, едва слышно прошептав слова благодарности. Золот посмотрел на отвар с подозрением, но узнавать,
