заподозрила у нас некоторую форму дебильности. И начала говорить с нами, как с детьми. Самолюбие ныло, но так мы хоть что-то понимали.
— Нет! Все! «Я больше не могу!» — сказал Акиро, падая на траву и отбрасывая планшет в сторону. — Мой мозг сейчас взорвется. Может рванем к морю?
Близнецы радостно поддержали эту идею. Я улыбнулся, представив, как погружаюсь в прохладную воду, как меня подхватывают волны и несут…
Астрид тоже улыбнулась. Вежливо. С такой улыбкой желают доброго пути и прощаются.
— Ты же с нами? — наполовину вопрос, наполовину утверждение. Мне до боли в сердце не хотелось уходить от нее.
— Это далеко, — едва слышный шепот и более громкое. — Хорошо повеселиться.
— Ты же не была на побережье? — Акиро воодушевлен. — А если и была, мы тебе такие места покажем. Бухту Лэй. Мыс сокола. Ресторанчик "Ракушка".
— Это далеко, — повторяет Астрид и тянется за своим планшетом. — И долго.
Парни начинают спорить, уверяя ее в обратном.
А я вдруг вспоминаю ее "четыреста шагов". И понимаю: просто так люди не начинают считать шаги. Наверное, мне стоило отступить. Поблагодарить за помощь. Вежливо попрощаться. Она сейчас ждет, когда мы уйдем, чтобы вернуться к своим более сложным задачам. А через минуту эта девушка, просто, выкинет нас из головы, забыв даже имена.
Мы для нее — случайные знакомые, которым не принято рассказывать о своих проблемах. Да и не слишком это приятно — признаться в том, что тебе тяжело ходить, а потом ловить жалостливые взгляды. Я узнал о ее проблемах случайно. Остальные же не в курсе. И она вряд ли настроена из просвещать. Астрид будет вежливо улыбаться и ждать, когда мы уйдем.
И, наверное, надо уйти. Но сделать это сейчас — после того, как она потратила на нас три часа, неправильно как-то. Да и бросать ее в одиночестве… Она ведь приехала совсем недавно, значит, у нее не так много друзей здесь. Может, вообще, нет.
— Да, море — это далеко, — обвожу взглядом друзей в надежде, что они поймут намек. — И долго. Думаю, сегодня мы вполне обойдемся отдыхом у бассейна. Там очень здорово плавать в такую жару. Можно позагорать. Закажем чали. Это не так вкусно, как в «Ракушке», но тоже вполне ничего.
— Для меня все далеко, — ее голос едва уловим. И в нем такая тоска, что и не описать. Как у птицы в клетке.
— Если позволишь, я сделаю так, что на сегодня ты забудешь об этом, — обещаю в запале. А она кивает. Неуверенно. Даже с опаской. В ее сияющих золотом глазах застыл немой вопрос.
Я улыбнулся и подхватил ее на руки. Она почти ничего не весила. Это одновременно пугало и одновременно пробуждало странное пьянящее чувство собственной силы, желания защищать.
Глава 4
Астрид Эрден Стат
Чёртовы гормоны! Кружат голову, отбивают критическое мышление. Сна лишают.
В голове розовый туман.
И мысли о нем.
Я себя почти ненавижу за эту слабость. За то, что со мной происходит.
Меня бросает в жар, стоит вспомнить, как он касался меня. Пульс зашкаливает. А голова начинает кружится.
Стыдно.
Приятно.
Страшно.
И ещё тысяча эмоции, которым я не знаю названий.
Хочется от смущения провалиться сквозь землю.
Ли Каи. Мой сосед. У него огненно-рыжие волосы, зелёные, как молодая листва глаза. И улыбка, от которой замирает сердце.
Мне безумно хочется, чтобы он меня поцеловал. По-настоящему. Как целуются взрослые.
Я знаю, что это нормально. Я все знаю про физиологические проявления сексуального влечения. Анатомия была одним из профилирующих предметов.
Чувство полной потери контроля над собственными эмоциями раздражает. И непонятно: действительно ли я ему нравлюсь, или мне это почудилось? А ещё, не вызвана ли моя симпатия тем, что Каи был первым парнем, который проявил ко мне хоть какой-то интерес? Керо и остальным была интересна не столько я, сколько мои знания. И лишь он смотрел мне в глаза.
Примерно к полуночи я поняла, что заснуть не смогу. А лучшее лекарство от душевных терзаний — это работа. И я знала, кто меня ею обеспечит.
Контакт доктора Форджера у меня стоит в списке экстренного вызова даже перед родителями.
— Привет, коллега, — улыбнулся он, на мгновение отрываясь от расчетов, но тут же вернулся к работе. Я видела, как его пальцы порхают по клавиатуре с невероятной скоростью и изяществом. Так играет любимую сонату пианист-виртуоз. И мне иногда кажется, что я вот-вот услышу эту волшебную мелодию. — Что-то случилось?
— Да, нет.
— Значит, случилось. Рассказывай.
— Адаптация в социуме оказалась не такой простой штукой, как мне казалось.
— Нужна помощь?
— Нужна работа. Мне необходимо отдохнуть.
— Какая тонкая ирония.
— Взаимоотношения и эмоции — это как сложно! Я не хочу…
— Быть взрослой?
— Да!
Мой куратор улыбается. Я почему-то кажусь ему ужасно забавной. Но это совсем не обидно.
— В шестнадцать такое бывает. Однако, сбегать от "взрослых" эмоций в работу — не самое разумное решение. Да, иногда жить, общаться решать бытовые проблемы сложно и страшно. Но прячась от них можно пропустить саму жизнь. Не стоит брать пример со старого трудоголика, который женился в сорок лет. Да и то только потому, что Лейла разглядела во мне что-то одной ей ведомое и взяла все в свои прекрасные ручки.
Я закатила глаза. Именно доктора Форджера следовало "благодарить" за мою работу в скандарском реабилитационном центре. Мне, видите ли, требуется полноценная социализация, чему полная занятость может помешать.
«Ты должна спокойно выздоравливать, учиться строить отношения с семьей, заводить друзей, влюбляться. Гулять. Ходить в кино. Путешествовать. А о том, что ты можешь и хочешь работать по шестнадцать часов в сутки, шесть дней в неделю, забудь до двадцати одного года. Я бы посоветовал, вообще, об этом забыть. Но возможность и право удержать тебя от ошибки у меня есть лишь на этот временной отрезок. Так что советую расслабиться и
