мере сочтут не почтительным, а если люди узнают, что вы отказались от визита без явного на то основания, то… Кхм, вас и вовсе заклеймят противницей императора. За такое и головы лишить могут в наши-то неспокойные времена.
Делия наконец повернулась.
— Думаешь, они и правда решат, что я враг нового императора?
— Молодой император Тионарис Эмедит пришел к власти слегка… Кхм, насильственным способом. Эта свадьба — первое праздничное событие после его коронации, конечно же, любого гостя, кто не явится на торжество без причин, сочтут противником или, не дай бог, врагом!
— Ты преувеличиваешь и нагнетаешь.
— Это не входит в привычки вашего самого верного в мире слуги.
Глаза Делии сузились. От волнения и мыслей о грядущем празднике она начала суматошно бродить вдоль кустов.
— Тц, дело же не в императоре, а в моей полоумной семейке. Я не видела Феонию уже года два, да и последняя наша встреча прошла не лучшим образом. Они с братишкой Мейтоном, знаешь ли, до сих пор держатся от меня в стороне. Будь мы с ними дружны, я бы сейчас не жила в этой богом забытой усадьбе. И будь я желанным гостем на торжествах, то меня хотя бы изредка приглашали в родовое имение.
Дворецкий покачал головой.
— Госпожа, смею напомнить, что вас сюда не сослали. Вы стали законной преемницей вашей тетушки, предыдущей графини территорий Инлетди, и потому унаследовали эти земли, это имущество и даже эти мертвые кустарники, которые вы зовете цветами, — Цедеус указал на торчащие из земли ветки, которые Делия так упорно заливала водой последние несколько месяцев. — К тому же выезд в столицу империи позволит вам найти новых друзей. Смею предположить, не только друзей, но и любимого человека… Кхм, жениха.
От удивления Делия выронила из рук ковш для полива.
— Да ты и правда насмехаешься надо мной! — воскликнула она, бросая на землю вслед за ковшом пару парчовых перчаток. — Упокой же душу тетушки Хисии, благородный бог жизни Арцес, и заодно даруй просветление моему наглому дворецкому, о славная богиня Теммис, — иронично протянула она, шагнув по направлению к Цедеусу. — Уж спасибо, что напомнил, через что я прошла, прежде чем стала «хозяйкой» этих позабытых богами земель.
Делия села за чайный столик, схватилась за уже успевшую остыть кружку с чаем и разом осушила ее за пару глотков. Перед Цедеусом она никогда не считала нужным вести себя как настоящая леди. Дворецкий прекрасно ведал об этом, поэтому не менялся в лице, когда видел исходившее от его госпожи детское безрассудство. «Ей всего лишь семнадцать», — неустанно повторял себе он, когда заставал Делию за возней с сухими растениями, за чтением книг поздней ночью или за попытками проехаться верхом на лошади без седла. Ребенок… Что с нее взять?
— Думаешь, мне и правда стоит поехать на свадьбу?
Но все-таки этот ребенок хоть и изредка, но отличался благоразумием. Слава Осколкам, надежда есть!
— Думаю, стоит, — кашлянув, честно ответил Цедеус.
— Поедешь со мной?
— Кто же тогда будет следить за хозяйством?
Делия закатила глаза и тут же перевела взгляд на пустынный пейзаж, охвативший тисками усадьбу Инлетди. На ближайшей сотне гектар плодоносные деревья не зацветали несколько лет, земля от недостатка дождей трескалась, становясь пустырями, и даже сорняки желтели, так и не успев вырасти выше нескольких сантиметров. Эти земли не без причин обозвали Проклятой пустошью, и венцом безобразной картины выступала безжизненная родовая усадьба, нагоняющая страх на всех местных жителей.
— Снова вздумал шутки шутить? — возмутилась Делия, вставая из-за стола. — Да тут уже незачем следить. Поздновато спохватился.
Цедеус кивнул.
— Вы правы, миледи. К тому же кто, если не я, приготовит вам чай в дороге? Путь до императорского дворца займет не меньше недели, подозреваю, другая прислуга не выдержит ваших жалоб и скорее выкинется из кареты, что идет на полном ходу.
Делия засмеялась, и смех ее был началом проложенного собственными руками конца.
* * *
Через две недели, завершив сборы перед поездкой и предавшись воспоминаниям, Делия наведалась в покои, когда-то служившие спальней для ее почившей тетушки Хисии. Мрачное обиталище кошмаров и скорби — так называла Делия личные помещения Хисии. Здесь не было роскоши и удобств, не было побрякушек и приятного интерьера, комнату украшали только безобразные звери: мертвые чучела, рога и шерстяные ковры. С пустыми глазами, с наспех сшитыми шкурами они восседали на подоконниках и шкафах, сторожили покои и медленно гнили. Неприятное зрелище.
Делия прошла вдоль покоев и уставилась в глаза мертвой лисицы.
«Она сошла с ума и сделала из своего мужа и ребенка чучела», — говорили о прошлой графине подданные ее территорий, но они ошибались.
Хисия не делала из дорогих сердцу людей мертвых кукол, набитых опилками, потому как это было попросту невозможно. Церковь предает сожжению умерших людей, телу графа и телу его еще совсем юного сына не довелось избежать этой участи, потому оба развеялись пеплом над Проклятой пустошью. По этой причине Хисия и решилась осваивать оккультизм. Ей были не нужны тела, ушедшие безвозвратно по ветру, она желала вернуть к жизни ушедшие на покой души — душу сына, умершего от болезни, и душу мужа, погибшего в битве чуждой войны.
До самого последнего вздоха графиня Инлетди изучала темную магию, прекрасно ведая, что ценой этих знаний послужит ее разум и тело. Потому-то судьба Хисии была трагичной и предрешенной с самых начал: чем дольше женщина проводила время за экспериментами, чем больше погружалась в запретные знания, тем меньше она оставалась собой. В конечном счете в пятнадцатилетнем возрасте Делия услышала от тетки колыбельную смерти, а спустя полгода Хисия наложила на себя руки, указав в предсмертной записке, что отныне эти земли мертвых передаются следующей их жертве — Делии Астре Тимей.
Встав напротив портрета последних представителей рода Инлетди, Делия помолилась Верховным богам и зажгла высушенную полынь. Горьковатый запах вызвал слезу, девушка смахнула ее и, не желая больше проливать в этом месте ни единой слезинки, напрочь заперла комнату.
Делия не сожалела о смерти графини, эта смерть многих освободила. Хисии она подарила возможность обрести покой и спустя годы повстречаться с дорогими людьми. Делии же смерть тетушки не только
