Но она не сделала этого, хотя сердце выпрыгивало у нее из груди.
- Ну, давайте, спросите меня об этом, - пробормотал он. - Я по вашим прелестным карим глазкам вижу, что вы думаете. Спросите меня, какие мысли сейчас у меня в голове.
И здесь, в темноте, осторожность покинула ее. Отрезанная от всего мира, в обществе мужчины, о котором столько фантазировала, она чувствовала себя Евой, тянущейся за яблоком, даже зная, что этого делать она не должна.
Она знала, что это будет самой большой ошибкой в ее жизни.
Но она надкусила яблоко.
- И какие же у вас мысли? - спросила она.
- Вы уверены? - настаивал он. И когда она кивнула, он кивнул в ответ. - Вы столкнулись со мной, но лишь потому, что я уже остановился. Я не мог пошевелиться. Ваша походка просто воплощение сексуальности. Эти ноги завораживают мужчин. А эти чувственно покачивающиеся бедра… Мне хочется впиться в них пальцами, притянуть вас к себе и прижаться губами к вашим губам, которые были созданы для поцелуев. Вот вы какая, детка. Ходячий грех. Воплощение желания. И мне хочется опуститься перед вами на колени и молить вас позволить мне сгореть в этом огне. Вместе с вами.
О боже!
Ее охватило страстное желание. Она вся горела. Одними лишь словами он заставил ее соски затвердеть, а ее внутренние мышцы сжаться. Кровь в ее жилах превратилась в горячую лаву. Ее дыхание участилось.
Она уже представляла его стоящим на коленях перед ней. Его пальцы медленно расстегивают молнию на ее джинсах…
Она закрыла глаза.
- Надя. - Он взял ее за подбородок и приподнял ее голову. - Посмотрите на меня, - приказал он.
И она послушалась.
Он удовлетворенно кивнул.
- Теперь ваша очередь. Скажите мне что-нибудь, чего никто не знает. Что-нибудь, что будет похоронено здесь, в этом коридоре, - повторил он ее слова.
Она всегда была храброй. Никогда не сдавалась. Даже когда у нее не было еды, или денег, или крыши над головой. Но здесь, сейчас храбрость заключалась в том, чтобы проявить эгоизм. Ей хоть раз захотелось быть берущей, а не дающей.
Может ли она взять то, что ей предлагают, и не думать о последствиях? Кому это повредит?
И она была готова к тому, что в понедельник, когда выйдет на работу, она снова превратится в безымянного сотрудника, сидящего на двадцатом этаже. Она снова станет невидимкой.
- Я люблю текилу, - прошептала она. - Но никто не знает, что вы такой же, как текила. Чертовски мощный, горячий и крепкий, как первый глоток алкоголя на голодный желудок. И я с радостью напьюсь, стану одурманенной вами, даже зная, что утром меня ждут похмелье и раскаяние.
Воцарилось напряженное молчание. В его горящих глазах отражалось то же желание, которое сжигало ее.
- Вы осознаете, что вы делаете с таким мужчиной, как я, говоря такое?! - прорычал он.
- Таким мужчиной, как вы? - выдохнула она.
- Я уже говорил вам, что я жадный. Эгоистичный. И возьму без колебания все, что вы предложите мне. Что ты предложишь мне, Надя?
- Себя, - выдохнула она. - На эту ночь. Всю себя.
И от этих слов он потерял контроль над собой. Он наклонился и впился губами в ее губы. Бог мой! Она не была готова к этому. К этому голоду, этому напору.
Он положил руку ей на затылок и запутался пальцами в ее пышной шевелюре. Откинув ее голову назад, он стал осыпать поцелуями ее подбородок, ее шею. И она ахнула, когда электрический разряд пробежал по ее телу, от того места, где были его губы, до ее напряженных сосков и пульсирующего лона.
Стараясь устоять в этом эротическом водовороте, она впилась ногтями в его плечи.
- Иди сюда, - прошептал он.
Он положил руки ей на бедра и притянул ее к себе. И уже через мгновение она сидела верхом на его коленях, а его затвердевший член прижимался к самому укромному местечку на ее теле, отделенный от него лишь тонкой тканью джинсов.
Черт. Он был… Черт, просто огромным! А для женщины, которая не занималась сексом больше года? Просто пугающим.
Но для женщины, которая в первый раз собиралась заняться сексом, не боясь, что мужчина будет потом сплетничать о ней?
Восхитительным.
Раскрепощающим.
По ее телу пробежала дрожь, и она застонала от удовольствия. Их тела разделяла одежда, но она не мешала ей чувствовать его всего. Его силу, его мощь, его твердые мускулы.
Закусив нижнюю губу, она начала двигаться, охваченная желанием, быстро приближаясь к пику наслаждения. Боже! Она готова была кончить, полностью одетая, от одной лишь его близости. Но это ее не смущало.
- Мне приятно, что все это так нравится тебе, детка, - произнес он шелковым голосом, который заставил все ее нервные окончания вздрогнуть. - Но не прячься от меня. - Он нежно большим пальцем высвободил ее закушенную губу. - Я хочу слышать каждый звук, который ты издаешь, каждое слово, говорящее о твоем желании слиться со мной.
Не прячь ничего от меня.
О боже! Он был искусителем, вместилищем греха, который призывал ее отбросить всякую сдержанность.
Он умело, что говорило о большом опыте в таких делах, снял с нее пиджак и футболку. И спустя несколько секунд она уже сидела на его затвердевшем члене, полуобнаженная, а он страстно смотрел на нее своими поразительными глазами. Она с трудом подавляла желание прикрыть руками свой простенький бюстгальтер.
И хотя она и не стыдилась своего тела, это не мешало ей испытывать неуверенность и смущение оттого, что она так отличалась от тех женщин, с которыми он фотографировался. На ее мягком плоском животе были уже едва видны растяжки, а ее груди… Ну, они были упругими, но под своей тяжестью немного свисали, а не дерзко торчали, как у женщин с маленьким размером бюста.
- Даже не думай об этом, - сказал Грейсон. Он провел ладонями по ее рукам, по ее плечам, прежде чем коснуться ее груди. - Я уже сказал тебе, чтобы ты не пряталась от меня. Я хочу слышать все звуки, все слова, видеть твое роскошное тело.
- Ты настоящий диктатор, не так ли? - сказала она, приподняв бровь, но не убирая рук с его плеч. - И это всегда позволяет тебе получить желаемое?
- Да, - пробормотал он, проводя подушечкой большого пальца по ее болезненно напрягшимся соскам. - И ты тоже получишь желаемое. - Он ущипнул ее соски, и она вскрикнула. - Разве нет, детка?
Она не ответила, лишь наклонила голову и прижалась губами к его губам. Он не переставал играть с ее грудями, пока она не оторвалась от его губ и не запрокинула голову. Ей страстно хотелось лишь одного - прижаться к его обнаженному телу, отбросить всю мешающую им одежду. Она расстегнула свой бюстгальтер и отшвырнула его в сторону. Он издал почти животное рычание и набросился на ее груди, сжав одну в ладони и впившись губами в сосок другой.
