в карете или тарантасе. Да и то не факт, что все сложится благополучно — местность гористая, леса дремучие, дороги разбитые. Драконы, как сообщил тролль Бин, в Сапфир летают крайне редко — их берегут для нечастых путешествий за границу. Да и не безопасно увесистым огнедышащим ящерам порхать туда-сюда над городом. Ведь не бабочки всё-таки — еще спалят что-нибудь ненароком…
Я так устала, что мысль об еще одном путешествии привела меня в ужас. Еще час назад я бы охотно приняла предложение молодого человека — тогда я чувствовала себя довольно бодрой и готова была отправиться в новый путь. Теперь же мне мечталось только привести себя в порядок и прилечь. Мне даже есть не хотелось, хотя у меня с вечера маковой росинки во рту не было.
Но голубые глаза гостя смотрели на меня с такой мягкой настойчивостью (ох, лучше бы вообще не глядели на такую красотку!), что я, кое-как справившись со слезами, пробормотала:
— Благодарю за приглашение, но я бы предпочла провести ночь здесь.
— Здесь? — незнакомец обвел глазами дешевую мебель и стены с отошедшими кое-где голубыми обоями. — Знаете, на мой взгляд, эта так называемая гостиница — не то место, где должен ночевать мастер такого уровня, как вы. Я читал о вас в газетах, видел ваши работы. Мне показалось, они очень достойные. Иностранки прилетают к нам крайне редко. Так что приглашаю в столицу.
— Спасибо… — пробормотала я. — Но я бы хотела познакомиться со столицей завтра, господин… господин…
— О, да я же не представился, — вдруг спохватился молодой человек и улыбнулся — будто солнечный луч упал на его довольно строгое выразительное лицо. — Меня зовут Эдвин, я…
Слоновий топот раздался на лестнице — я подумала, что ветхие ступени рискуют обрушиться. Что-то грохнуло в коридоре — видимо, упала связка ключей. От тяжелого бега не только в коридоре, но даже в кабинете гулко затрясся пол. Грохнула дверь, и на пороге появилась Альда — еще более красная, чем обычно. Пухлой рукой она вцепилась в облезший косяк, замерла, чтобы отдышаться. А мне захотелось снова зажать уши — я подумала, что она по привычке наберет полную грудь воздуха и трубно заорет.
Но Альда на этот раз орать не стала. Тяжело переводя дыхание, она заговорила:
— Я на кухне возилась А Шана… Шана шепнула, что вы… Вы лично прилетели… Спасибо, что почтили визитом… Как я рада! Как рада, господин капитан королевской гвардии!
— Капитан в отставке, прошу заметить, — поправил хозяйку отеля господин Эдвин, и мне показалось, что его глаза потускнели.
— Для нас вы всегда капитан и герой! — Альда присела в нелепом книксене. — Позвольте угостить вас обедом! И ужином! И сладким! И фруктами! И… — Альда начала говорить все громче и громче, но, осознав это, осадила себя. — Добро пожаловать в наш скромный отель, дорогой наш капитан Эдвин! Когда вы прилетаете, я всегда безумно радуюсь, и горжусь, и волнуюсь… И у нас готовится великолепный лосось с овощами! — неожиданно заключила она.
Господин Эдвин снова улыбнулся и проговорил:
— Лосось с овощами — это достойный аргумент, чтобы остаться на обед, Альда. Вы умеете уговаривать! А вот я, знаете ли, нет, — он глянул в мою сторону. — Я предложил гостье отправиться со мной в столицу, но она решительно отказалась.
— Вы? Отказались? От предложения капитана Эдвина? — изумилась Альда и задержала на мне взгляд. — Как можно отказываться от любого предложения нашего дорогого капитана?! Да предложи мне он хоть что… Хоть вот сейчас прыгнуть со второго этажа! Я бы немедленно… Немедленно!
Я представила, как толстая Альда громадной снежной глыбой рушится сверху на землю, и поежилась, но господин Эдвин ее перебил:
— Не надо громких слов, Альда. Гостья хочет отдохнуть, и это ее право. Скоро ли будет накрыт стол?
— Обед — в полдень… Но для вас — когда скажете! Прямо сейчас! Сию минуту! Секунду!
— Не надо спешить. В полдень — так в полдень, — сказал господин Эдвин. — Я немного пройдусь и в двенадцать буду. Надеюсь, пообедать вместе со мной вы не откажетесь? — господин Эдвин внимательно посмотрел на меня, и я, покраснев, пробормотала:
— Не откажусь.
Глава 6. Серое или бежевое?
Я осталась одна и снова опустилась на «прекрасный диван», устало прислонившись к его жесткой неудобной спинке. Сердце стучало невпопад, щеки горели, и я понимала, что причина этому — господин Эдвин.
«Вот еще, разволновалась, как юная студентка! — разозлилась на себя я. — Какое тебе дело до этого знатного красавчика?» «Мне просто неприятно, что он увидел меня такой — заплаканной, растрепанной, с пятнами на лице! Я бы огорчилась точно так же, если бы меня нашел в таком виде господин Марген или даже гадкий тролль Бин. Ведь это противно — выглядеть так, будто я не женщина, а перепачканная в тине лягушка…»
Но я понимала, что пытаюсь себя обмануть. Синеглазый капитан задел какие-то струны в моем сердце. Может быть, потому что он чем-то напомнил моего мужа? Нет, нет, я не буду думать о Марисе!
Чтобы выкинуть из головы непрошенные мысли, я посмотрела на серебряные наручные часы на тонком браслете. Половина одиннадцатого. Что ж, до обеда я успею привести себя в порядок. Но все же надо поторопиться. Где же мой саквояж с вещами? Господин Марген обещал, что его принесут тролли. Скорее бы умыться с дороги, переодеться во что-то простое, но приличное, сделать хоть какую-то подходящую прическу…
Возле двери что-то глухо стукнулось о дощатый пол. Я осторожно выглянула в коридор и с облегчением вздохнула — вот он, мой саквояж! По коридору не спеша уходил лопоухий тролль в черно-серой балахонистой робе. Я крикнула ему: «Спасибо!», и тролль, не оглядываясь, махнул рукой.
Когда мне принесли саквояж, на душе стало спокойнее, — словно со мной вновь оказалась частичка родного и знакомого мира, в котором все-таки было немало хорошего. Саквояж был сделан на заказ хорошим мастером. Очень большой, шоколадно-коричневый, блестящий, с двумя ремнями и сверкающими пряжками, с неброским выбитым цветочным узором по краям, с вместительным внешним карманом, он пережил со мной немало путешествий — и в карете, и в поезде. Но на драконе летал впервые!
Я щелкнула пряжками — саквояж послушно открылся. Так, что же мне сейчас пригодится? Я достала сверток с янтарно-желтым мылом в деревянной коробочке, с двумя полотенцами — большим розовым и маленьким зеленым, косматой волокнистой мочалкой. Еще картонный пакет с бельем. Замшевые туфли на крошечном квадратном каблуке — с каким наслаждением я сброшу тяжелые дорожные боты!
