дыхание от моего ответа. Я вздрагиваю от его обиженного выражения лица.
— Понимаю.
Он встаёт. Я протягиваю руку и хватаю его за плечо.
— Нет, не понимаешь, — говорю я. — И я не хочу скрывать это от тебя. Но, пожалуйста, просто прими, что я не могу сказать тебе по уважительной причине.
— Ты никогда не можешь мне много рассказать, не так ли? — спрашивает он. — Ты не можешь рассказать, почему ты изначально явилась сюда, почему ты была в ямах, почему неожиданно ушла, и почему вернулась. Я начинаю задаваться вопросом, знаю ли я вообще тебя.
Его слова слишком похожи на мои собственные мысли, чтобы отрицать их.
ГЛАВА 3
В состоянии транса я наблюдаю за тем, как свет пробивается между перекрывающимися пологами палатки. Прошлой ночью сон был не просто неуловим — он был невозможен. Мои мысли блуждают, и, лёжа на тонком матрасе, я гадаю, какое наказание придумала для Джимми его мать. Может быть, она, Хамиш и Адокс найдут утешение в обсуждении того, как сильно я им не нравлюсь, после того как я вернусь в Гласиум.
Но, опять же, эта стрела…
Прямо перед тем, как я прыгнула с крыши, Джован поделился своими теориями о том, что убийца Кедрика может быть родом из Ире. Что-то щёлкнуло, когда он произнёс эти слова. Всегда ли в глубине души я знала, что мои поиски убийцы принца в Гласиуме безнадежны? Когда от Кедрика больше ничего не осталось, я полностью сфокусировалась на поиске убийцы. После того как ниточка о стреле из дерева Седир завела меня в тупик, не оставалось ничего другого, как отложить дело в сторону и надеяться, что найдётся ещё одна подсказка. Такой подсказкой стал Ире. Я прожила в этом месте несколько недель, но так и не догадалась, что самым простым местом, где может исчезнуть убийца будет неизвестная община в Оскале. А вот Джован догадался. В то же время он напомнил мне о моём долге перед Оскалой и заставил поклясться, что предотвращение войны будет для меня наивысшим приоритетом. Ему не нужно было напоминать мне об этом, ярость, которая ослепляла меня долгое время, прошла. Я так думаю. И, верная своему обещанию, я отодвинула свои намерения найти убийцу Кедрика в сторону, пока армия продолжает маршировать. Раньше я бы чувствовала себя виноватой, как будто подвела своего дорогого друга, но я узнала, что месть может быть горячей или холодной, а моя была Четвёртым Сектором, заледеневшей после столь долгого времени. Если этот человек из Ире, то, вероятно, он чувствует себя здесь в безопасности. Он всё ещё будет здесь, когда мои обязательства будут выполнены. И тогда я взыщу долг.
Страх не давал мне покою всю ночь. По моим подсчётам, я спала около трёх часов. Всё остальное время я пыталась смириться с тем, что должна сделать. Мысль о том, чтобы совершить следующий шаг, повергает меня в шок. Год назад я бы ни за что об этом не подумала. Я знаю, что, если я встану на этот путь сейчас, обратного пути не будет, и я не могу даже предположить, что произойдёт в результате.
Адокс ожидает, что я уйду. Скорее всего, он чувствует облегчение от того, что ему удалось избежать разоблачения, но он лишь зарывает голову в снег. Его план — продолжать жить так, как Ире жил всегда, хотя ситуация изменилась. Он боится. Но он заключил соглашение, на условиях, которые считает невыполнимыми. Сюрприз, который я собираюсь преподнести, должен убедить его в обратном.
Адокс не спит, когда я спускаюсь к его скале. Я уверена, что его бессонные ночи вызваны теми бедами, которые я принесла к его порогу. Его лицо становится более суровым, когда он видит меня. В первый раз, когда он увидел меня, он испытывал любопытство. Во второй раз он был благоразумен. Теперь я испытываю его терпение. Его остров полон тихо шаркающих Ире, которые занимаются своими делами или ждут разговора со своим лидером. Они дают мне пройти. Я могла бы неправильно истолковать их действия как уважение или страх, но, как и любые другие люди, они надеются, что я смогу обеспечить им дневные сплетни. Пожилой мужчина садится на подушку, на которой мы когда-то обменивались рассказами об истории Ире и шутили о том, кто скажет Хамишу, что мои уроки полётов закончились. Кажется, это было так давно. Время так обманчиво.
— Ты сказал, что если у меня будет способ гарантировать безопасность Ире, ты пересмотришь своё решение, — без предисловий говорю я.
Мои слова возымели желаемый эффект. Через несколько секунд моё предплечье оказывается в крепкой хватке Адокса. Его взгляд предупреждает меня о необходимости молчать.
— Возможно, есть какое-нибудь укромное место, где мы можем обсудить это, — предлагаю я.
Он вздыхает и смотрит на бдительные глаза и уши вокруг нас. Он подаёт сигнал, и человек выходит вперёд, чтобы помочь ему подняться. Я иду рядом с Адоксом, следуя его примеру, пока он пристёгивает себя к великолепному Флаеру. Я не питаю иллюзий. Он издевается надо мной. Я поспешно надеваю свой Флаер и следую за ним к круглому острову, который мне ещё предстоит исследовать. В его центре возвышается большая палатка. Он находится далеко ото всех обитаемых островов. Идеально подходит для разговора, который нам предстоит.
Он приземляется, и я касаюсь земли рядом.
— На Скале Собраний нас не побеспокоят, — говорит он, размещая свой Флаер на скале.
Он входит в огромную палатку. Вдоль внутренней стены расставлены подушки. Напротив входа стоит большое кресло. Потолок высокий, палатка просторная. Я не удивлюсь, если в неё втиснется более пятидесяти человек.
Адокс не тратит время на любезности.
— Я выразился предельно ясно прошлым вечером, — фыркает он. Он опускается в огромное кресло. — Ты испытываешь моё терпение.
Я поднимаю брови.
— Я просто следовала твоей собственной подсказке, Адокс. Ты сказал, что наличие гарантии может изменить твоё мнение, и у меня есть гарантия и от Осолиса, и от Гласиума. Я не заставляю тебя повторять одно и то же, — говорю я.
Он вскидывает руку.
— Тогда, давай. Расскажи мне об этой гарантии, которую ты каким-то образом создала между прошлым вечером и текущим моментом, — произносит он.
Я прячу дрожащие руки за спиной и медленным шагом обхожу палатку. Я по-прежнему не уверена, что то, что я собираюсь сделать, правильное решение. Я делала это по доброй воле только один раз. Это может намного, намного ухудшить ситуацию. Но если это единственный способ заставить Адокса образумиться, так тому и быть. Невзирая на последствия.
