Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 12
пойдет, — возразила Анна Максимовна. — Давайте меняться.
Она стала рыться в сумочке.
— О боже! — мелькнуло в голове у него. — Сейчас достанет фантик от конфеты или упаковку от чипсов.
Внезапно зазвонил мобильный.
— Николаич, где тебя носит? — раздался возбужденный голос коллеги. — Тут Головин пришел с чистосердечным.
— Да ты что? — ахнул Сергей Николаевич. — Уже лечу.
Анна Максимовна все-таки нашла кошелек в недрах своей сумки и уже держала купюру в руке.
— Извините, мне надо бежать, — сказал Сергей Николаевич, кивнул ей на прощание и быстро пошел прочь, на ходу застегивая пальто.
Он выбросил Анну Максимовну из головы в тот момент, как только отвернулся от нее, все его мысли были уже в рабочем кабинете. Поэтому и не заметил, как она ловким движением, сделавшим бы честь самому матерому щипачу, сунула ему в карман сторублевку, которую достала из своего кошелька.
Сергей Николаевич обнаружил деньги только поздним вечером, когда шарил по всем карманам в поисках зажигалки, развернул сторублевку и непонимающе уставился на нее.
— Шуточные сто рублей? — подумал он.
Сергей Николаевич включил настольную лампу, чтобы получше рассмотреть находку.
Он внимательнейшим образом разглядывал сторублевку под лупой, мял пальцами, смотрел на просвет. В конце концов положил купюру на стол, откинулся в кресле и задумался. Он ничего не мог понять. Судя по всему, купюра была подлинная. На ней присутствовали водяные знаки, микроволокна, муаровые полосы и рельеф для слабовидящих. Но она была не настоящая. Он даже вытащил из портмоне и положил рядом другую сторублевку. Купюры совпадали по размеру и цвету, использовался одинаковый шрифт и дизайн. Стороны с изображением Большого театра были практически идентичны, вот только в углу подброшенной купюры стоял не 1999 год (год денежной реформы), а 1997, и напечатан он был зеленым цветом, а не коричневым. А вот обратная сторона…
Там вместо четырех балерин, исполняющих танец маленьких лебедей, красовалась квадрига с фронтона Большого театра, вместо герба СССР — двуглавый орел, а вместо надписи: «Билет Государственного Банка СССР» — «Билет Банка России».
Все это было похоже на бред. Для чего была изготовлена такая купюра? Как шутка и розыгрыш? Слишком затратно. Подделка под настоящую? Исключено. Сергей Николаевич внимательно посмотрел на двуглавого орла. Царский орел, Банк России… Все это очень ему не понравилось. Антигосударственный заговор с целью развала страны? Похоже, что это дело для КГБ. А почему подсунули купюру именно ему? Откуда эта безумица взяла ее? Его хотят подставить или это просто совпадение? Одни вопросы. Да еще этот мокрый зонт и непонятные исчезновения. Сергей Николаевич взял зажигалку, которая, как оказалось, лежала на самом видном месте, и закурил прямо в комнате, хотя все время по старой привычке выходил на балкон, поскольку покойная ныне жена была против курения в доме. Когда он докурил сигарету и затушил ее в горшке с неубиваемым кактусом, единственным выжившим цветком, оставшимся в квартире, решение было принято.
Женщина назвала свой адрес во время разговора, и он его хорошо запомнил. Надо будет сходить и посмотреть, что там на самом деле. Сергей Николаевич аккуратно свернул подброшенную купюру, положил в целлофановый пакетик и спрятал ее между сиденьем и спинкой кресла. Тайник, конечно, аховый, но пусть будет. Так, на всякий случай.
В середине декабря Анне Максимовне позвонила старинная приятельница и предложила встретить Новый Год у нее на даче.
— Что ты будешь сидеть как сыч одна в квартире? Приезжай к нам, по лесу погуляем, шашлычки, глинтвейн. Хоровод во дворе водить будем — у нас елочка уже полутораметровая выросла, — соблазняла она подругу.
Анне Максимовне предложение пришлось по душе, и она даже приобрела новые теплые сапоги для прогулок по лесу.
Первый раз за много лет Сергей Николаевич встречал Новый Год в одиночестве. Два года после смерти жены он ходил 31 декабря в гости к дочери и зятю, а в этот раз они уезжали с друзьями на какую-то турбазу и планировали прожить там несколько дней. Они примчались к нему в три часа дня, поздравили, подарили красивый еловый букет в корзинке и бутылку армянского коньяка.
— Я так и знала, что ты даже елку наряжать не будешь, — сказала дочь. — Пусть хоть букет постоит, настроение новогоднее создаст.
— Да зачем мне эта елка, — отмахивался Сергей Николаевич. — Что я маленький что ли? Елка вон им нужна, — кивнул он на внуков, сосредоточенно разбиравших подарки от деда.
— У них сейчас полон лес будет этих елок, — хохотнул зять.
Сергей Николаевич открыл шампанское, принесенное дочерью, и выпил с ней за уходящий и наступающий. Зять чокался с ними чашкой кофе, а дети яблочным соком. Сергей Николаевич не любил шампанское, но не хотел обижать дочь, которая считала, что Новый Год без шампанского, елки, мандаринов и оливье — безнадежно испорченное мероприятие. Через полчаса шумная компания уехала, и Сергей Николаевич остался один.
Часов в десять вечера он накрыл на стол и уселся перед телевизором смотреть «Иронию судьбы», гайдаевские комедии и новогодние сказки. Дочь привезла ему множество контейнеров с салатами, закусками и запеченную курицу, зная, что в противном случае отец встретит Новый год бутербродами с колбасой и банкой шпрот. Сергей Николаевич открыл подаренный коньяк и к полуночи был сильно объевшимся и немного пьяным. Во время поздравительной речи Генерального Секретаря ему пришло в голову, что Новый Год все-таки надо встретить шампанским, он метнулся к холодильнику, напугав Несносного, и чуть не пропустил бой курантов, воюя с неподатливой пробкой.
Немного посмотрев на артистов, фальшиво изображавших веселье в «Голубом огоньке», Сергей Николаевич заскучал. Он зевнул, набросил на плечи куртку и вышел на балкон покурить. Погода была самая что ни на есть новогодняя. Небольшой, градусов пять-семь, морозец пощипывал нос и щеки, с неба тихо падали серебристые снежинки, поблескивал снег под светом уличных фонарей. Из соседнего дома вдруг вывалилась шумная компания, установила посреди дороги большую коробку и начала запускать фейерверки. Сергей Николаевич запахнул куртку и любовался огнями, вспыхивающими в вышине. Отбабахав все что было, компания со смехом и криками убежала греться назад в квартиру. Снова стало тихо. На улице не было видно ни одного человека.
Может сказочная новогодняя ночь с мерцающими снежинками создала романтическое настроение, а может волшебные пузырьки шампанского, вступив в преступный сговор с коньячными градусами, потянули его на приключения, но Сергей Николаевич почувствовал непреодолимое желание прогуляться. Он вернулся в комнату и позвал собаку:
— Несносный, ты где? Пойдем гулять!
Но шпиц, при первых звуках фейерверка забившийся под диван, ни на какие прогулки не соглашался. Сергей Николаевич обозвал его трусом
Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 12
