я себя в этом теле никогда не видела, вот решила, хоть одним глазком…
Кто знает, как тут относятся к пришельцам из другого мира? Может он сразу сдаст меня страже и снова придется объясняться с этим жутким демоном Вэйлом.
“Да ладно, ты не считаешь, что он жуткий”.
Ой, лучше молчи, моя темная сторона! Такие мысли все равно до добра не доведут.
С трудом поднявшись, я нерешительно подошла к зеркалу и прежде чем повернуться к нему закрыла глаза.
Я точно готова увидеть, что там?
Выбора нет. Это все временно, да? Если я выполню условие сделки, то смогу вернуться к привычной жизни, где и тело и все остальное — мое, родное.
О том, что боги могут с легкостью все перевернуть я предпочитала не думать.
Ладно. Хорошо. На счет “три”!
Раз…
Два…
Три!
Открыв глаза я с жадностью впилась в свое отражение.
Первое, что бросилось в глаза — растрепанная рыжая коса. Короткая, всего до лопаток. Из зеркальной глубины на меня таращились большие янтарные глазищи, обрамленные рыжими ресницами. По щекам, прямому тонкому носу и лбу густо рассыпались веснушки. Очень странное чувство, у меня никогда не было веснушек.
И я не любила рыжий цвет.
Взгляд скользнул ниже и я поняла, почему Вэйл назвал меня “мелочь”, а Дайс шутил, что я переломлюсь.
Мешковатая темно-зеленая рубашка и длинная юбка болтались на теле, как на вешалке. Даже завязки на вороте не могли удержать ткань и она съехала вниз, открывая острое плечо и выпирающие ключицы.
Да уж.
Весу во мне было “нихрена килограмм”. Само это зеркало, наверное, весило больше.
Изогнув полные губы в кислой улыбке я тяжело вздохнула.
Можно сказать, что это не самый плохой вариант, но как заниматься трактиром, если ты не сможешь поднять даже ведро воды?
А уж вещи из подвала и подавно.
Острое чувство обреченности накатило с такой силой, что я опустилась на корточки и уткнулась носом в коленки.
Боже, ну почему? Неужели не нашлось тела покрепче, чем этот экспонат из анатомического музея?
Те мрачные тетки, что предложили сделку, сейчас сидят в своих божественных чертогах и громко хохочут.
— Ну ты чего? — рука Дайса сжала мое плечо. — У тебя лицо такое, будто ты себя никогда не видела.
— Мне тут все восстанавливать нужно, а я…ну ты только посмотри на меня!
— Глупости какие! Я вон на рынке работаю и ничего. Не переломился. Тебе просто покушать нужно и все наладится!
Меня разобрал смех.
Все у Дайса просто и понятно! Просто нужно покушать.
Хотя, в чем-то мальчишка прав. Пожрать я бы и правда не отказалась. В животе отчаянно бурчало, но за какие шиши я раздобуду еду?
— Вставай-вставай.
Мальчишка потянул меня за рукав и заставил подняться.
— Тут речка рядом есть, помоешься. А я в костре чего-нибудь запеку и все горести как рукой снимет!
Это вряд ли. Но план, в целом, не хуже любого другого. На полный желудок и думаться будет проще.
Вымученно улыбнувшись я постаралась говорить как можно беззаботнее.
— Ладно! Веди меня к реке.
Самое вкусное угощение
Оставлять трактир я не боялась. Скорее уж любой желающий поживиться чужим добром раскроет себе череп, чем найдет хоть что-то стоящее внутри.
Дождь давно закончился и из-за острых пиковая далеких гор медленно поднимались солнце.
Посмотреть вокруг и правда было на что. Сам трактир стоял у перекрестка дорог, в море высоченной травы.
Один путь шел вниз, в долину, где в рассветных лучах поблескивали шпили каких-то храмов и черепичные крыши домов.
Ну прямо не город, а пряничная картинка, со всех сторон окруженная высокими горами. Совершенно игрушечная на вид изумрудная долина в оправе из темного, почти черного камня. Еще одна дорога огибала трактир и уходила через колоссальную горную расщелину в неизвестность. Третья терялась в траве и шла в сторону от города, куда-то к противоположной стороне чаши, а четвертая поднималась по подножью ближайшей горы и скрывалась среди острых скал.
Прогуляться бы до города. Когда-нибудь.
В конце концов, мне не запретили расхаживать по местным землям, а сидеть безвылазно в трактире — отвратительный план, если я рассчитываю заручиться хоть какой-то поддержкой.
Дайс нетерпеливо дернул меня за руку.
— Пойдем, пока еще не жарко! А то солнце тут шпарит так, что и голову не захочешь потом из дома высовывать.
— По траве и не скажешь. Вон какая зеленая.
Мальчишка только отмахнулся.
— Тут земля такая, все на ней растет. Куда ни плюнь — так дерево за сезон вытягивается.
— Опять магические штучки?
— Они и есть. Говорю же, под землей тут что-то есть, оно всю долину и хранит, от жары, от стужи. От всего!
Какая удобная штука эта местная таинственная магия. Главное, чтобы она и меня хранила, а не ставила палки в колеса.
Следуя за Дайсом по дороге к ущелью, я полной грудью вдыхала прохладный воздух и удивлялась, до чего же он сладкий. Цветочный, свежий, звенящий от утренней прохлады. Над цветами, пышными белоснежными гигантами, какими тут было усыпано все, на сколько хватало глаз, кружились здоровенные изумрудные стрекозы, стоило только шагнуть к траве, как в разные стороны разбегались испуганные ящерицы.
А над всем этим нависали черные горы и дух захватывало только от одного взгляда на их острые вершины.
Интересно, что там за ними?
Наверняка любой мальчишка или девчонка задавались этим вопросом. Уходили ли они из дома, достаточно повзрослев? Или так и оставались в пряничном уютном мирке?
— Вот тебе и речка!
Ну как речка. Речушка, журчащая по камням, глубиной хорошо если по колено.
Кто-то услужливо перебросил через нее деревянный мост, за которым тропа ныряла в ущелье. Стало как-то неуютно от одного только взгляда на серый сумрак, затаившийся там, впереди. Я привыкла доверять чутью, пусть оно и не всегда говорило правду. И сейчас оно подсказывало, что лучше на ту сторону пока не ходить.
“Жаль, что оно меня не предупредило не доверять Марку”.
В том мире остался жених, что сейчас, наверное, и в ус не дует. Это же не он виноват, что я попала под машину, увидев его с другой.
Прямо за две недели до свадьбы.
Интересно, как он будет объяснять все это своей семье? Несчастный и трагический случай?
Впрочем, его матери я никогда не нравилась. Даже не удивлюсь, если он скоро представит им новую невесту, выдержав немного времени для “скорби и депрессии по погибшей любимой”.
“В тебе обида говорит”.
Конечно обида! И злость! На саму себя, в первую очередь. Так бездарно профукать
