— Господин Сардан, как же я рад вас видеть, — сказал кто-то из дигеринов. — Мы уже подготовили вам площадку. Найдено оружие, стимфалийский порошок и вражеская символика.
— Спасибо, офицер, я ценю вашу заботу и ваш профессионализм. Этот репортаж будет особенным. Даже жаль, что последний.
— А куда вы уходите? На повышение?
— Надеюсь-надеюсь, — незнакомец елейно рассмеялся. — Но я уже стар, оставлю дело молодым и талантливым.
— Эх, а мне так нравились ваши выпуски…
Процедура взаимного восхваления продолжилась, но Виктор больше не слушал. Кто-то ходил сверху, будто по кругу, тяжёлые шаги слишком громко отдаются в голове. Топот раздражал, ещё немного, и Беда бы поднялся с оружием и пристрелил ублюдка.
— А есть родственники? — раздался голос с кухни.
— Отец террориста. Позвать?
— Потом, пока репортаж.
Журналисты что-то готовили, и скоро началась съёмка. У ведущего громкий и пафосный голос. Влад Сардан, Императорский Правдоруб, лично прибыл для репортажа.
— Что происходит с молодёжью, когда ей дают слишком много свободы? — вопросил Сардан. — Казалось бы, обычный жизнерадостный парень, который учился на ветеринара. Но террористы промыли ему мозги, и он собирался устроить сегодня кровавую бойню. Императорская тайная полиция предотвратила преступление, но где гарантия, что ваш сын не замышляет подобное? Начинается с малого, сначала он выражает сомнения в действиях императора и вы не бьёте тревогу, ведь Мудрейший ценит свободу слова, а завтра ваш ребёнок берёт оружие и идёт совершать преступление, чтобы напугать общество и выступить против власти Великолепного. Не слишком ли много мы позволяем нашим детям? Блядь! Просил же кота не снимать! Выгони его!
Марк Тулий прибежал в спальню и забился под кровать.
— Перерыв, — объявил Сардан. — Три минуты. А где герой дня?
— Господин Сардан, у дигеринов нет имени, вы это и без меня знаете.
— А тот юноша?
— Коринес, иди, тебя снимут.
— Слушаюсь, господин обсерватор.
— И приведите отца.
На тесной кухне столпились журналисты и полицейские. От здоровенной, стоящей на треноге камеры, несло жаром. Один из дигеринов снял шлем, вытирая потное лицо. Смазливый блондинчик, едва старше Ника. Значит, это он гидеор Коринес. На столе, где всё ещё стояла кружка недопитого чая, лежало несколько самопальных стволов, ржавых и уродливых, пакетики с красными кристаллами, и как завершение композиции, табличка с нарисованными песочными часами — символика запрещённой Корпорации Renascentur.
Сардан посмотрел на Виктора.
— А вы, должно быть, отец? Знайте, я вам сочувствую. Вас никто не винит, поверьте, и вашего сына тоже. Мы все понимаем, что мальчик запутался, а те негодяи этим воспользовались. Я бы хотел поговорить с вами. Может, другие родители посмотрят на вас и займутся своими детьми.
Кто-то из ассистентов потрогал лицо Виктора мягкой кисточкой, а потом поглядел на результат.
— Сойдёт, — сказал ассистент. — Господин Сардан, он готов.
— Отлично, начинаем, — распорядился ведущий.
Камеры загудели, а Сардан надул свои толстые щёки.
— Говорил же, кота уберите! — приказал он. — В логове террориста не должно быть котов.
Дигерин, тот блондинчик, ударом руки сбил запрыгнувшего на тумбочку Марка Тулия.
— Вали отсюда, пока не пристрелил!
Кот забился под стол, смотря на блондинчика сверкающими глазами. А Виктор смотрел на кота, сжав кулаки до боли. Значит, Ник преступник? Враг государства? Блок убивает эмоции… но не злость.
— А вот и отец террориста, — возвестил Сардан и показал толстым пальцем на Виктора. — Убитый горем и чувством вины, что вовремя не вмешался. Знайте, уважаемый, что ваш сын — преступник! Если бы вы вмешались раньше…
Беда смотрел на кота, сидящего под столом, со вздыбившейся шерстью. Марк точно не ожидал, что сегодня его жизнь так изменится. Как и сам Виктор. Все присутствующие смотрели на него, будто что-то ждали.
— Ну ты что, не слушал? — прошептал Сардан. — Скажи что-нибудь! Не знаю, заплачь от раскаяния, или скажи, что он не твой сын, а террорист, только не молчи…
Маленькие, поросячьи глазки смотрели на Виктора в упор. Ждёт, когда Беда откажется от собственного сына на потеху публике. Дигерин-блондинчик тем временем пытался вытащить кота, отступившего под шкаф.
— Ну быстрее! — зашипел Сардан. — Не трать моё время!
Виктор поднял голову и медленно выдохнул через нос.
— Это мой сын, — сказал он.
— Погромче, пожалуйста, я не расслышал.
— Это мой сын.
Виктор закрыл глаза и закричал:
— Это мой сын!
Он схватил ведущего за горло и ударил его в стену, сбив полку с посудой и разметав бумажки.
— Это мой сын! Ублюдки! Вы убили его!
— Отпусти его! — кричали дигерины, угрожая пистолетами.
Виктор залепил Сардану по морде и силой оттолкнул. Толстый ведущий едва не свернул холодильник. Беда обернулся, глядя на несколько крупнокалиберных пистолетов, смотрящих прямо в лицо.
— Ну это ты зря, Райвенгов, — один из дигеринов достал магнитные наручники. — За нападение на журналиста…
— Всё сняли? — спросил Сардан с пола. — Снимайте, снимайте, звук отредактируем. Сука, опять кот, я же говорил! Под шкафом его видно!
Один дигерин подошёл ближе, поигрывая наручники, а блондинчик наклонился под шкаф и ухватил Марка за хвост. Это оказалось ошибкой.
— Я его сейчас… — только успел произнести дигерин.
Марк Тулий зашипел и вцепился блондину в смазливую морду. Сопляк завопил, но кот держал крепко.
— Убери его! — визжал дигерин и сбросил Марка на пол.
Кот выгнулся дугой, а блондинчик, одной рукой держась за лицо, нацелил пистолет.
— Да беги же! — крикнул Виктор. Но вряд ли кот это поймёт.
Ещё один дигерин прицелился в кота, но Марк Туллий отступать не собирался. Как только один из них выстрелит, Беда нападёт. Взять нож и воткнуть блондинчику в глаз, отобрать пистолета. К сожалению, на руке нет защитного наруча, поэтому крупнокалиберный Палач при отдаче выбьет кисть. Но попадание тяжёлой пули хоть и не пробьёт защитный шлем, но сломает обладателю шею. Потом придётся схватить пистолет левой рукой, но и тогда останется всего один выстрел. Всего три трупа. Последнее, что сделает Виктор в этой жизни.
Оба копа выстрелили…
И ничего…
Две осечки…
Дигерин в шлеме нажал на спусковой крючок ещё раз. Очередная осечка.
— Что за дерьмо? — пробормотал он.
