И сейчас нисколько о том не жалела. Завтра успеется, когда воспоминания об этом кулинарном чуде – вот не верю я, что подобного можно достичь без магии! – поблекнут. Ныне же был один из тех вечеров, когда я чувствовала себя почти нормальным человеком.
Дневная жара спала.
Звенели цикады. Пахло апельсиновым цветом и немного мазью, которую Грета наотрез отказалась смывать, поелику время еще не пришло. Мне осталось подчиниться и, в очередной раз промыв Барсиковы раны, которые медленно, но затягивались, оставить их наедине, что я и сделала с превеликою охотой.
Чудесным образом обретенные деньги требовали быть потраченными, если не сразу и все, то хотя бы частично, что и привело меня к кондитерской. Поначалу я намеревалась даже – о, благословенные времена студенческих кутежей! – заглянуть в трактир или посидеть в кафе, как то делают благородные дамы, но в последний момент передумала. На благородную даму я и в лучшие свои времена не тянула.
Впрочем, с данным фактом я уже пару лет, как смирилось… пожалуй, с того вечера, когда мой дорогой и единственный, с которым я всерьез вознамеревалась прожить жизнь в любви и согласии, подробно объяснил, почему мечты мои так мечтами и останутся.
Сволочью он был.
Но сердцу не прикажешь. Сердце потом еще долго и муторно ныло, стоило увидеть его. Да что там, увидеть, вспомнить… и сейчас вот не к месту.
Женится на Мариссе?
Пускай себе… а мне и тут неплохо.
Сижу вот на лавочке, в тени разросшегося розового куста. Цикад слушаю. И собираюсь вкушать эклер. И вообще, вдруг да случится чудо, Грета реализует безумный свой план и мы разбогатеем…
Я зажмурилась, представляя гору денег. Нет, то есть сначала горку, такую, невысокую. По колено примерно. Гретино колено. Потом вдруг стало смешно, если уж представлять, то от души. Пусть гора будет с сестрицу ростом. А лучше с меня, я всяко повыше.
Воображаемая куча росла.
Цикады стрекотали. Душно, богато пахли розы. В руках у меня был эклер.
В кармане деньги.
Что еще для счастья нужно?
И решившись, я открыла рот, когда…
…протяжно и зловеще заскрипела калитка. Не та, которая выходила на улицу, ее, воображаемых клиентов ради, приходилось содержать в порядке. Но вот была еще задняя, махонькая, по семейному преданию, созданная исключительно для того, чтобы тайно сбегать из дому.
На свидания.
Я торопливо сунула эклер в рот и проглотила, почти не жуя.
Свидания нам не грозили. А вот ворья в округе хватало. Прежде-то они, меня опасаясь, дом стороной обходили, но все хорошее когда-нибудь да заканчивается. Коробку с оставшимися эклерами я спрятала под лавочку.
Вернусь и доем.
Сняла ботинки.
Носки мигом промокли. Надо же, и роса выпасть успела, пока я тут… мечтаниям предаюсь. Ничего, вот пугну вора, вернусь и продолжим.
Я ступала бесшумно, как матушка учила, пусть и подбиралась не к умертвию или, упасите боги, личу, но к наглецу, решившему, что, если у некроманта с личной жизнью не ладится, то его и грабить можно. Мысль эта наполняла душу мою праведным гневом. А пальцы сами выплетали полузабытую, как мне казалось, вязь проклятия.
Ничего серьезного, я закон нарушать не собираюсь.
Меж тем луна закатилась за тучи, надо полагать, для пущей зловещести антуражу. Окна дома светились. Как-то неровно светились, этаким зыбким болотным светом, в котором доминировал характерный зеленый спектр.
Я аж сама замерла от удивления.
Потом правда вспомнила, что на задний двор выходят как раз кухонные окна, а на кухне Грета экспериментирует. И судя по цвету пламени, вспомнила она про анатор и прочие, полагающиеся нормальному алхимику, атрибуты.
Небось, и травы свои жечь станет или еще какую пакость. В общем, на месте вора я крепко призадумалась бы, стоит ли лезть в дом. Но похоже, благоразумие ему свойственно не было.
К темноте я привыкла быстро, да и заклинаньице одно вспомнилось, домашнее, от маменьки доставшееся с проклятьицем на пару. В общем, видела я и заросли малинника, и крапиву, что нынешним годом уродила особо буйною, и тощий зад вора, в оные заросли – вот бедолага – с головою нырнувшего.
– И чего тебе, недобрый человек, надобно? – ласково осведомилась я, а чтобы вопрос мой ответом уважили, огненный шарик на ладони подбросила.
К огненным шарам люди, как успела заметить, с большим пиететом относятся.
Вор, однако, ответом меня не удостоил, пискнул и попытался в заросли с головою нырнуть… это он зря. Я нашу малину знаю, в нее Грета свои зелья выливает, те, которые не удались. А что, удобно, окошко открыл и плескай себе…
Малине это только по вкусу.
Стебли выросли в мое запястье толщиною, листья жесткие с краями острыми, что бритва, а цветет синеньким. И ягоды синими выходят, правда, несъедобными. Ну, во всяком случае, человека, который бы их попробовать решился, мы не нашли. А самим как-то боязно, что ли.
– Куда, – я шарик убрала, и вора схватила за ногу. – Застрянешь, дурашка…
Нога дернулась, избавляясь от сапога. И вор вьюном юркнул в заросли, к вящей малины радости. Стебли зашевелились, мне даже послышалось, что сыто заурчали. Надо будет сказать Грете, чтобы прекращала свои эксперименты, а то этак малина и нас сожрет…
Закачались глянцевые листья, пытаясь обнять жертву…
– П-помогите! – вор взвизгнул и подался назад. И верно, вот только от нашей малины так просто не уйти. Я проклятье развеяла, похоже, оно лишним будет, и, стянув второй сапог – не специально, я ж не виновата, что у него сапоги так легко стягиваются – вцепилась в тощие щиколотки. – П-помогите…
– Помогаю, – пропыхтела я. – Не дергайся.
Он задергался еще сильней, и малина издала протяжный утробный звук.
– Цыц, – я погрозила ей пальцем, но эта поганка лишь поплотней попыталась стебли сомкнуть, явно не желая жертву отпускать. Та слабо подергивалась, но была жива.
А то мне в хозяйстве трупов не хватало.
– Спалю, – я продемонстрировала огненный шарик, и малина с разочарованным шелестом разомкнула плети, мне показалось, что она даже выплюнула несчастного вора, во всяком случае, вывалился он к самым моим ногам.
И вот тут-то облако с луны сползло, а я пожалела, что вообще вмешивалась. Ну дожевала бы малина эльфа, так они все стремят с природой единяться, вот бы и съединился, а я потом честно сказала бы, что понятия не имею, где он.
Малина, точно догадываясь об этих моих мыслях, потянулась к бледным эльфийским рукам. И ногу обвила, ласково так, примеряясь.
Он вяло дернулся и сделал попытку отползти…
– Уберите ее! – не то приказал, не то попросил он, но для приказу наглости в тоне не хватало. И вообще голос его дрожал, выдавая, надо полагать, душевное волнение.
