возможно, они небезнадежны. Сдается мне, однако, что вы выдумываете про них больше, чем они есть на самом деле. Творчество… всегда самообман.
— Забавно, — улыбнулся демиан. — Когда ты говоришь так о творчестве — начинаешь напоминать плохого актера.
Алекс ничего не ответил.
— Сардо, — вскоре вновь заговорил он, меняя тему. — Ты будешь завтра на вечеринке у Марии?
— Конечно.
— А разве у тебя не концерт?..
— Не завтра. На все свои концерты я тебя приглашаю, будто бы забыл. Или до такой степени надеялся, что меня там не будет?
— Там?..
— У Марии, конечно.
Алекс в упор посмотрел на друга.
— Надеялся.
— Вот так прекрасно… А все считают, что золотая четверка — друзья не разлей вода.
— Сложно сохранять дружбу, когда она извращается в…
— Ну же…
— Нет, не могу это произнести.
— Боишься все-таки меня обидеть? Ты ведь и на людях ведешь себя так, словно мы до сих пор — лучшие в мире друзья. Но ведь, Алекс… ты меня ненавидишь.
— С чего вдруг? — холодно парировал молодой человек. — Нет у меня причин тебя ненавидеть.
— Есть одна.
И поскольку ответом было молчание, Сардо приблизился к Алексу и положил руку ему на плечо.
— Ты и правда мой лучший друг. И я хочу, чтобы ты был счастлив. Может быть, я сделаю тебя капельку счастливей, уверив: причины и в самом деле не существует.
— Сардо, загадочность тебе не идет.
— Хорошо, скажу прямо. Она меня не любит.
— Что, прости?
— Да. Я объяснился с ней позавчера. И она мне отказала.
— Слава Создателю, — тихо вырвалось у Алекса.
Губы демиана исказила горькая усмешка.
— Ты мог хотя бы сейчас попридержать свою радость. Мне неприятно… и тяжело.
— Верно, — молодой человек слегка покраснел. — Извини меня.
— Ладно, неважно. Ведь я знаю, кого любит Роза. Тебя, Алекс.
— Вздор. Она не могла сказать тебе такого.
— Она ничего и не сказала. Но есть такие… чувства… эмоции… я их ощущаю… Я ведь музыкант как-никак. И она поет мои песни. И мы вместе репетируем… И я знаю, кому она все эти слова о любви посвящает.
— Что ж. Хорошо… — было ясно, что продолжать этот разговор Алекс больше не хочет. — Хорошо, мы еще поговорим об этом. А пока… Знаешь, меня что-то тянет перечитать мою новую сказку.
— Не буду тебе мешать. А… о чем сказка?
Алекс встал и подошел к окну. Луна… большая белая луна…
— О звезде, упавшей с неба. Все ее сестры, падая с небес, не могли уже больше жить. А в ней… что-то изменилось. Почему-то она оказалась не такой, как все. И не умерла. Она, как человек или как демиан, приобрела душу и сердце… А закончилась эта история тем, что…
— О, подожди, — музыкант снова положил руку на плечо друга. — Ты меня заинтриговал. Я все-таки найду время и прочитаю. Ты… ты молодец. Правда. Успеха тебе, Алекс…
— Спасибо…
Когда Сардо ушел, забрав с собой Марселу, Алекс вернулся к письменному столу. Он сказал, что хочет перечитать уже изданную сказку — и она действительно сильно манила его, словно хотела что-то в себе приоткрыть своему же создателю. Но ему показалось, что, может быть, сейчас… вот оно — долгожданное вдохновение, не упустить бы. Алекс давно уже бился над новой повестью, которая не давалась ему, ускользала из рук…
Нет. С полчаса Алекс Каэрэ, писатель молодой, но популярный еще со времен учебы в Академии, просидел над листом бумаги, то макая перо в чернильницу, то отбрасывая его. «Да, надо, как он… как Сардо… отречься от всего… стать одержимым…»
«Ведь я знаю, кого любит Роза. Тебя, Алекс».
Проклятье!
Обхватив голову руками, Алекс неотрывно глядел на чистый лист… Если бы ты знал, Сардо… Но неужели ты не знаешь?.. Ты, скрипач, композитор, над песнями которого льют сладкие слезы девчонки, ты, чьей восходящей звездой восторгаются солидные знатоки музыки со всех восьми островов и даже с материка?.. Неужели ты не знаешь?! Какая это пытка — понимать, что ничего, ничего… Что родник, бьющий в душе с такой энергией и силой — неожиданно иссяк. Потому что есть нечто, что засоряет источник. Потому что не всякая любовь рождает вдохновение.
Раздался звон дверного колокольчика… Что это? Сардо что-то забыл?
…Сначала Алекс подумал, что перед ним цветочница. Нестарая еще женщина самой заурядной внешности, худая, с проседью в темных волосах. В чепце и в простом платье, в руках — корзина с цветами. Кажется, это тюльпаны? Черные?!
Но… зачем цветочнице являться к нему на ночь глядя, с товаром в руках?
— Вы ошиблись, сударыня, — не слишком-то любезно заявил юноша. — Я вас не ждал, цветов не заказывал.
— Вы меня ждали. Позвольте, я пройду.
Эти слова, произнесенные приглушенно-мягким голосом, почему-то убедили молодого человека. Ему почудилась во всем этом какая-то загадка. Как же он любил загадки…
Проводил женщину в гостиную — изысканную, в фиолетово-темных тонах, предложил присесть. Любопытство, а также некоторые опасения, порождаемые непониманием, побудили его быть вежливым с незваной гостьей.
Но присаживаться она не стала. Ее суховатые руки протянули Алексу корзину.
— Я могу вам помочь. Возьмите цветок.
— Мне цветов не нужно, — он невольно стал подражать ее голосу… глухому… как ночь.
— Вам нужна свежесть идей, вам нужны новые мысли. Вдохновение — вот что вам необходимо.
Он изумления Алекс даже слегка приоткрыл свои строго очерченные, обычно крепко сомкнутые губы. И ничего не ответил.
— Где причудливая страна странных образов и мечтаний, в которой вы нашли свою историю? Ту, что никак не можете закончить.
Он ответил. Сам не понимая, зачем… словно зачарованный…
— Во сне… Во сне пришел ко мне этот сюжет.
— Сны — беспредельны и непостижимы, нет ничего невозможного для их нереальности… И кто же творит их — мы ли сами или нечто иное? Хотели ли бы вы вновь увидеть во сне сюжеты чудесных историй?
