всех штабов белого Восточного фронта и его тыла — С. С.], большой недокомплект частей стражи, полная неподготовленность пулеметной команды; дурное состояние вооружения, обмундирования и вообще снабжения; отсутствие занятий со стражниками, плохое несение караульной службы; неудовлетворительное ведение денежной отчетности [Там же, л. 2]. Более того, были обнаружены случаи хищения имущества с артиллерийского склада и неподчинения стражников своему начальству [Там же, л. 1].
Ситуация требовала срочного вмешательства командования Заамурского округа, однако развал Восточного фронта, падение Омского правительства и начавшаяся эвакуация гражданских и военных учреждений из Сибири в полосу отчуждения выдвинули на первый план другие проблемы. В марте 1920 г. китайский Главноначальствующий в полосе отчуждения генерал Бао Гуйцин вынудил администрацию Хорвата уйти в отставку. Было объявлено о ликвидации Охранной стражи КВЖД и передаче ее функций особому Бюро железнодорожной полиции, созданному распоряжением Пекинского Министерства внутренних дел. Официальной датой расформирования Охранной стражи стало 15 июля 1920 г.
Вместо Охранной стражи в бывшей полосе отчуждения КВЖД была создана железнодорожная полиция в составе внешней и внутренней охраны. Первая обеспечивала общественный порядок, а вторая охраняла имущество железной дороги. Начальником Железнодорожного полицейского управления был назначен начальник Харбинской городской полиции Чжан Цзэнцзюй (позднее этот пост занимали генералы Лю Дэцюань и Вэнь Инсин), а его помощником и начальником внутренней охраны — генерал Володченко. В 1921 г. главным инспектором железнодорожной полиции стал генерал-майор А. К. Митрофанов, заамурец, возглавлявший в 1917–1920 гг. в полосе отчуждения военную милицию[49]. В железнодорожной полиции, особенно во внутренней охране, служили в основном русские охранники, часть из которых до этого входила в состав Охранной стражи КВЖД. Численность железнодорожной полиции была определена в 1920 г. в 3375 человек [Там же, л. 4, 5]. Внутренняя охрана КВЖД действовала до начала 1925 г.
Наряду с сохранением административного управления в полосе отчуждения КВЖД в руках противников большевиков, что делало эту территорию островком относительного спокойствия в хаосе расширяющегося в России революционного насилия, другим важным фактором концентрации бывших военнослужащих Российской армии на территории Маньчжурии стало образование здесь одного из наиболее ранних и устойчивых центров антибольшевистского сопротивления, превратившего полосу отчуждения КВЖД в базу Белого движения.
Первыми организаторами антибольшевистского движения в полосе отчуждения стали полковник Орлов, есаул Семенов и подъесаул И. П. Калмыков. Их отряды, Особый Маньчжурский отряд (ОМО) Семенова на ст. Маньчжурия, отряд Орлова в Харбине и Особый Уссурийский казачий отряд (ОКО) Калмыкова на ст. Пограничная, начали формироваться в полосе отчуждения в конце 1917 — начале 1918 гг. Администрация Хорвата, а также российское консульство в Харбине, возглавляемое Г. К. Поповым, первоначально в тайне оказывали этим формированиям поддержку, рассматривая их в качестве инструмента в борьбе против большевизации полосы отчуждения. Однако, как оказалось в дальнейшем, контролировать эти разросшиеся и не желавшие никому подчиняться отряды (это относится, прежде всего, к формированиям объявивших себя атаманами Семенова и Калмыкова) было практически невозможно.
Основой семеновского Особого Маньчжурского отряда стал добровольческий Монголо-Бурятский конный полк, комплектовавшийся в Забайкалье осенью 1917 г. под командованием есаула Семенова. После неудачной попытки захватить Верхнеудинск в конце ноября 1917 г. остатки полка перебрались на ст. Маньчжурия. Как отмечал сам Семенов, первоначально в его распоряжении на ст. Маньчжурия оказалось 35 казаков, 40 харачин и 90 офицеров, но в дальнейшем численность отряда заметно выросла. В январе 1918 г. было объявлено о создании Особого Маньчжурского отряда. Командный состав ОМО формировался из офицеров 1-й Забайкальской казачьей и Уссурийской конной дивизий [Романов, 2013, с. 48, 49], часть из которых, имея более высокие воинские чины, тем не менее признали есаула Семенова командиром отряда. В число комсостава ОМО входили генерал-майор Д. Ф. Семенов, троюродный брат атамана[50], полковники Г. Е. Мациевский[51], И. Ф. Шильников[52], Л. В. Вериго[53], есаулы барон Р. Ф. Унгерн-Штернберг, А. К. Токмаков, подъесаул барон А. И. Тирбах, сотники Н. И. Савельев[54] и В. Л. Сергеев, а также офицер 23-го Сибирского стрелкового полка, подполковник М. М. Лихачев [Сергеев Вс., 1937, с. 36].
«Семеновцы» (особенно в их офицерском составе), также как представители других ранних антибольшевистских формирований, имели ряд характерных черт. Многие из них были людьми удивительной храбрости, кавалерами высоких боевых наград вплоть до ордена св. Георгия IV ст. и Георгиевского оружия, воспитанными и жившими войной, при этом нередко не лучшими представителями русского офицерства[55]. Но главное, большинство из них объединяло крайнее неприятие власти большевиков, не вполне четко очерченного для них, но эмоционально окрашенного олицетворения зла, главную причину развала армии и превращения офицерства в маргиналов, зависимых от произвола новых властей.
Обосновавшись на ст. Маньчжурия, «семеновцы», несмотря на свою малочисленность, приступили к разоружению и вытеснению в Забайкалье, находившихся на западной ветке КВЖД ополченческих дружин и железнодорожных частей [Семенов, 2007]. По приказу Семенова в январе 1918 г. есаул Унгерн был назначен комендантом Хайлара. Новоиспеченный комендант встретил бойкот со стороны находившихся там русских офицеров и местных частей, поддержал Унгерна только штабс-ротмистр Межак, перешедший со своей сотней на сторону «семеновцев». Столкнувшись с неподчинением, Унгерн во главе с несколькими бойцами разоружил Хайларский гарнизон и даже попытался распространить свое влияние на соседнюю станцию Бухэду, но был здесь арестован прибывшими китайскими войсками. Теперь атаману Семенову пришлось договариваться с китайцами [Барон Унгерн, 2004, с. 291]. В результате достигнутой договоренности атаман сохранил контроль над ст. Маньчжурия и сильное влияние в Хайларе.
Формирование Особого Уссурийского отряда началось на ст. Пограничная в марте 1918 г. после того, как 5-й Войсковой круг Уссурийского казачьего войска отказался признать подъесаула Калмыкова войсковым атаманом и тот, опасаясь ареста, был вынужден бежать на территорию Маньчжурии. На ст. Пограничная Калмыков объявил о мобилизации уссурийских казаков для борьбы с советской властью и создании своего отряда. В формировании ОКО вместе с Калмыковым приняли участие хорунжие П. Н. Былков и А. П. Эпов [Савченко]. В июне 1918 г. к Калмыкову присоединился бывший командир взвода 1-й роты полковника Орлова поручик А. А. Осьминкин[56], возглавивший 1-ю пластунскую сотню ОКО [Буяков, 2015, с. 432]. С мая 1918 г. отряд Калмыкова начал набеги на советскую территорию, в связи с чем советские власти вынуждены были развернуть против калмыковцев т. н. Гродековский фронт.
Отряды Семенова и Калмыкова с самого начала своего создания оказались в сфере внимания представителей союзного (Антантовского) командования на Дальнем Востоке, особенно японцев. Японцы проявили интерес к есаулу Семенову еще в начале 1918 г. По заданию японского Генштаба изучить личность Семенова и его возможности в борьбе с большевиками было поручено подполковнику Куросава Хитоси, начальнику харбинской резидентуры. В ходе встреч Куросавы и забайкальского есаула выяснилось, что Семенов питает надежды на помощь со стороны японцев. Кандидатуру Семенова, в качестве антибольшевистского деятеля, которому стоило бы оказать помощь, поддержали генерал-майор Накадзима Масатакэ, сменивший Куросаву на посту главы харбинской
