зову его.
— Арсеньевы разбились на машине, — негромко и ошеломленно произносит отец.
Тело пронзает боль и страх.
— Кира? — только и могу произнести.
— Она была дома. К ней сейчас едет полиция, чтобы сообщить…, - на этих словах, отец поднимает на меня глаза, и мы, не сговариваясь, начинаем двигаться к выходу.
Подъехав к дому Арсеньевых мы видим машину «скорой» и ДПС. «Скорая», наверное, для подмоги, в случае истерики Киры.
Не дожидаясь лифта, по лестнице поднимаемся на пятый этаж.
Топот ног и шелест курток отражаются от стен подъезда.
Я — первый, отец не отставая позади меня.
Нажимаю на дверную ручку, и она поддается. Дверь не заперта. В коридоре на нас оборачиваются сотрудники служб.
Какого черта они столпились в коридоре и на входе в зал?
Два фельдшера скорой стоят, обеспокоено поглядывая в сторону зала. Один из них обращается к ДПС-нику, что замер в самом проходе.
— Может все-таки укол? — осторожно интересуется один из фельдшеров, обращаясь к нему.
— У нее нет истерики, — хмуро смотря в глубь зала, произносит ДПС-ник.
— Но, она и не плачет, — удивленно отвечает фельдшер.
На этих словах я начинаю продвигаться дальше.
Стоящий ближе к нам ДПС-ник делает попытку меня остановить, но слышу спокойным голос отца за своей спиной.
— Мы — Кутерины. Нам звонили, — негромкий разговор продолжается, но я уже не слушаю.
Не обращая внимание на взгляды присутствующих, осторожно, словно боюсь кого-то спугнуть, пробираюсь ко входу в зал.
В полумраке комнаты я вижу Киру, сидящую на полу.
Прижимается спиной к дивану, обхватив руками свои ноги, притягивая колени к груди.
Взгляд пустой, отрешенный устремлен в неизвестность.
Медленно приближаюсь к ней. Опускаюсь на колени, ожидая, когда она сама обратит на меня свое внимание. Этого ждать долго не приходится.
Медленно ее голова поворачивается в мою сторону, а глаза пробегаются по моему лицу, а потом смотрят в мои.
Секунда.
Другая.
Надрывный, короткий выдох.
Слезы потоком из глаза.
— Артем, — выдыхает она, обхватывая руками мою шею, зарывается лицом в изгиб шеи и плеча.
Не задумываясь, крепко обнимаю ее в ответ.
Она словно ждала, кого-то знакомого, близкого, чтобы сломаться. Чтобы позволить себе разрыдаться. Она ждала меня.
— Их нет. Их больше нет, — сквозь слезы, слышу ее приглушенные слова.
— Тише… тише, — только и могу говорить ей, обнимая ее все крепче и крепче.
Я медленно приближаюсь к ней.
Оказавшись перед ней, присаживаюсь на корточки, и внутри все вскипает чертовой лавой.
Левая бровь рассечена и опухла. На бровь наклеено несколько тонких пластырей для сведения краев раны.
Скулы припухли, а где-то уже проступают явные синяки. В уголке рта видна, запекшаяся кровь. Она кутается в одеяло, словно в защитный кокон.
Ее глаза фокусируются на мне.
В ее прекрасных зеленых глазах начинаются собираться слезы. Она моргает и с внешнего уголка правого глаза стекает слеза.
Мне страшно к ней прикоснуться, но я с максимальной осторожностью ловлю скатившуюся слезу, стирая ее большим пальцем.
— Привет, — мой голос предательски хрипит от избытка чувств.
— Привет, — еле слышно звучит ее ответ.
— Можешь идти?
Ответом мне служит еле слышное, произнесённое на выдохе “нет”.
— Позволишь? — протягиваю руки к ней, показывая свои намерения взять ее на руки.
Глава 3. Ложь во благо
Кира.
Из последних сил стараюсь сохранить сознание, чтобы не заснуть. От этого перебираю в голове всё, что вижу в палате, в которой меня разместили: нежно-голубого цвета стены, белый потолок, небольшое окно с белым тюлем, две двери, маленький белый диван напротив кровати, маленький столик рядом с ним, графин с водой.
Я вновь нахожусь в частной клинике. Артём привез нас сюда сразу после аэропорта.
Я стараюсь, сохранить концентрацию, но мне с каждым часом становится все больнее и с каждой минутой хочется все больше спать.
Обычно рядом с Артёмом я могу расслабиться, потому что я под его защитой, но, в данный момент, пока я не могу этого сделать.
Одна из дверей открывается и, в сопровождении Артёма, в комнату заходит молодая женщина лет за тридцать. Она среднего роста, с длинными темными волосами, бледной кожей, минимум косметики, с хорошей фигурой и красивым лицом.
Где-то в дальних уголках моей памяти мне отдается, что кого-то она мне напоминает.
Одета она в теплое платье-водолазку сливочного цвета и медицинский халат.
Ее карие глаза внимательно изучают меня.
Артём, засовывая руки в карманы своих брюк, останавливаясь у изножья кровати.
— Доброй ночи, — раздается приятный голос врача. — Меня зовут Камила. Я врач, и я осмотрю Вас.
— Здравствуйте, я Кира, — с трудом выдавливаю из себя для формальности.
Камила собирает волосы в хвост резинкой с запястья, обрабатывает руки специальным средством из дозатора, висящем на стене рядом с моей койкой, и достает статоскоп из кармана халата. Замечаю на безымянном пальце ее правой руки обручальное кольцо.
Кутерин вновь молча выходит за дверь.
— Мне сообщили, что Вы попали в аварию, — произносит Камила, раскрывая одеяло, которым я была накрыта.
Голос ее взгляд стал мягче. Явно ее злость и раздражение были направлены на Артёма.
Я никак не комментирую ее слова. Скорее замираю, пока она осматривает мое тело. С каждой минутой, ее красивые брови хмурятся все больше и больше.
Она осторожно касается синяка на моих ребрах, а я судорожно вздыхаю.
— У меня трещина на ребре, — мой шепот перемешивается с болью. — И сотрясение головы.
Камила сосредоточенно продолжает осматривать мои ключицы, руки, ноги, скулу, живот.
Ее задумчивый взгляд встречается с моим.
— Это следы не автомобильной аварии, — задумчиво произносит Камила. — Все Ваши травмы указывают на… побои.
— Так и есть, — выдыхаю я.
— Но, Кутерин сказал… — произносит она, выпрямляясь.
— Если Вы хоть немного знаете Артёма, то понимаете, что он сделает с человеком, сотворившим это со мной, — осознание мелькает в ее глазах. — Я не хочу, что Артём попал из-за меня в тюрьму.
Мы обе понимаем, что Артём, за людей в своем кругу, может уничтожить так, что останется только пыль и воспоминания.
— Поэтому ему не стоит знать правды. Хорошо?
— Конечно… — встрепенувшись, отвечает Камила, все еще пораженно осматривая мое тело. — Но, если он сам увидит синяки и все поймет?
— Я сделаю все возможное, чтобы он их не увидел. Авария. Я попала в аварию. Единственная версия, которую он должен знать.
— Хорошо, мы проведем дополнительные обследования, — когда Камила дает свое согласие, на моей душе становится чуточку лучше впервые за последние несколько часов. — Сейчас введем Вам обезболивающие, и можете отдыхать.
После нескольких часов наблюдений и обследований, которые подтвердили все слова, услышанные мною
