Вам следует переодеться, Хозяин. Следуйте за мной.
Даже следуя за ней по коридору почти сотого этажа, я слышу гул, доносящийся снизу. Еще на подходе было видно, как вокруг холдинга столпились разномастные экипажи дорогих машин, окруженных полицией. Должно быть, сенсация вакцины произвела впечатление на горожан и местных воротил. Хельга доводит меня до душевой и оставляет в одиночестве.
— Поторопитесь, — говорит она, прежде чем исчезнуть. — Уже полдень, а вас ждут с самого утра! Нехорошо опаздывать на собственную вечеринку. Костюм киньте прямо в машинку, а я принесу вам новый.
Еще десять минут я трачу на то, чтобы привести себя в порядок. Хотя… Кажется, от запаха полностью избавиться не удается. Выхожу в раздевалку и вижу на вешалке строгий официальный костюм.
— Вот блин…
Не люблю я официальщину. Нафиг. Заворачиваюсь в полотенце и выхожу в коридор, где меня ждет Хельга. На этот раз мне удалось ее удивить.
— К дьяволу те шмотки, — говорю я ей. — Найди мне обычные джинсы и футболку.
— Но там ведь ваша церемония… — бормочет девушка.
— Вот именно! А, значит, — к черту правила! Пусть сразу видят, что создатель лекарства — исключительный человек… А знаешь что?..
…Я стою за кулисами в ожидании официального представления. Даже немного страшно выходить ВОТ ТАК на публику, но с другой стороны — это чертовски весело!
— … представить вам изобретателя и создателя вакцины против самого чудовищного заболевания, Ричард Лайтинг! Приветст…
Слова застывают на языке Изабеллы, когда я отдергиваю занавес, решительным и твердым шагом, вступая на сцену. Мы находимся в актовом зале, спешно переоборудованном под прием гостей. Повсюду стоят столики с яствами, снуют официантки, слева замечаю даже небольшую группу с музыкальными инструментами. Зал забит битком. У самых дверей замечаю инспектора, на лице которого вижу дикую надежду пополам с недоверием. Совсем забыл про мужика. Надо будет сразу после… А, хотя, зачем? Вот он — первый кандидат!
Я игнорирую шепоток, пролетевший по залу. Объективы видеокамер сейчас берут крупный план, передавая в эфир мое изображение. Я невольно поправляю многоцветную гавайскую рубашку, запихиваю руки в карманы шорт и встаю рядом с управляющей холдинга Изабеллой.
Мы смотримся как семейная пара: она — мадам в вечернем платье, переливающемся на свету прожекторов блестками. Периодическое применение крема приносит свои плоды. Из сухопарой постаревшей женщины Белла превратилась в утонченную привлекательную красавицу, которой можно дать максимум тридцать с хвостиком! Кстати, сколько ей на самом деле лет я не знал. По самым скромным прикидкам — сорок с чем-то.
И рядом «сынок-балбес», который приперся на официальный прием в повседневной прогулочной одежде. Он напоминает обормота, которого внезапно вытащили из бара. Я беру микрофон из дрожащих рук Беллы, ободряюще ей подмигиваю и выхожу вперед. Затем я беру слово.
Я говорю недолго, но каждое мое слово падает, как удар молота в тишину зала, фиксируемое камерами и микрофонами журналистов. Рассказываю о том, что самая ужасная болезнь человечества наконец-то побеждена. Убеждаю всех в том, что это не ложь и один тяжело запущенный случай рака уже побежден. В конце концов, добавляю:
— Как тот человек, который изобрел вакцину, хочу сказать, что наш холдинг будет выпускать ее бесплатно в неограниченном количествах! Мы будем высылать ее во все больницы всех городов мира! Я хочу, чтобы на всем свете не осталось ни одного больного! Чтобы люди смогли перешагнуть ее и забыть, как средневековую чуму! Но мы не отказываемся и от пожертвований! Только в добровольном порядке! Каждый желающий может внести на счет компании любую сумму, какую сочтет нужной! Вопросы⁈
Зал взрывается овациями. К сцене бросаются стайки журналистов, которые наперебой кричат, протягивая ко мне микрофоны. Я оглядываюсь на бледную Изабеллу и спрыгиваю в зал, начиная отвечать на вопросы. Кто-то из журналюг задает действительно дельные, интересуясь сроками, временем действия вакцины и ее распространением, другие хотят узнать больше обо мне, третьи несут всякий вздор, пытаясь выяснить наличие у меня семьи и девушки и прочее. Я честно отвечаю на все, отмахиваясь только от самых идиотских. Мое внимание привлекает девушка с рыжми волосами в желтом комбинезоне, похожая не на журналистку, а на летчицу без пилотного шлема.
— В эфире тридцатого канала Эйприл О’лень! — кричит она в камеру и поворачивается ко мне. — Уважаемые зрители, позвольте представить вам Ричарда Лайтинга! Это он изобрел вакцину от рака! Ричард! Ответьте, пожалуйста, на несколько вопросов!
Я искоса смотрю на странную девушку, попутно пытаясь вспомнить се, что могу про тридцатый канал. На память приходят передачи про нло, домохозяек, привидений и прочий бред. Понятно. Судя по активности журналистки, та использует любой шанс, чтобы заполучить сенсацию и вырваться с унылого канала. Что же, можно пойти на встречу.
Отодвигаю остальных и улыбаюсь в камеру. Эйприл воспринимает это как согласие, с ходу выпаливая ряд несложных, но весьма умных вопросов. Обстоятельно отвечаю на каждый, подробно объясняя те или иные тонкости. Через пару минут Эйприл заканчивает съемки, но я вижу, что девушка хочет спросить еще что-то, но тут ее оттирают в сторону конкуренты.
— На сегодня все, — кричу я, подавая знак охране. Суровые парни тут же закрывают меня спинами, благодаря чему я возвращаюсь на сцену, беру Изабеллу под ручку, и мы сваливаем за кулисы.
— Ричард! — выпаливает та, стоит нам только задернуть за собой полог. — Как вы могли выставить вакцину бесплатно! Это же бесценное изобретение!
— Вы недооцениваете людей, — отвечаю я. — Благодарность родных за исцеление сына или дочери не будет иметь границ. Увидите сами! Да и наживаться таким образом я не желаю. Скажите лучше, когда мы сможем оставить дело на поток?..
Через пару минут я выхожу черным ходом из здания, переодевшись в другой, менее привлекающий внимание костюм, и пытаюсь разыскать инспектора. В кармане лежит один из готовых образцов, который я ему обещал. Вдруг замечаю совсем недалеко от себя небольшой фургончик, рядом с которым мечется знакомая фигурка в желтом. Судя по ее поведению. Девушка чем-то очень недовольна. Подхожу ближе. Нет. Недовольна — это я мягко выразился. Эйприл рвет и мечет, молотя кулачками толстяка с видеокамерой. Тот без труда уворачивается от ее выпадов, бубня что-то про забывчивость. Наконец, журналистка устает молотить напарника и выливать на него поток ругательств, садится на подножку фургона и начинает реветь.
— Как ты мог забыть включить прямой эфир, дубина⁈ — различаю я, подходя еще ближе. — как ты мог запороть мне такую
