в Столице. А там сейчас безвластие, поскольку Гегемон отправился в мир иной. Наследники вот-вот вцепятся друг другу в глотку.
Новость вызвала сдержанный ропот, но особой печали на лицах я не обнаружил. Слишком высоко правитель огромной звездной империи, слишком далеко от подданных, и всем на него наплевать, как и наплевать на то, кто именно займет трон следующим — для простых шавванов и кайтеритов это ничего не изменит.
Неожиданно, но первым меня поддержал Билл, с которым я всегда был на ножах.
— Так это, чего, я готов! — воскликнул он. — Десятники ведь с тобой, центурион?
— Да, — я кивнул. — Все четверо идут со мной.
— Своим надо помогать, это реальная тема, — влез Ррагат. — А детей красть — западло! Найдем этих крысюков и уроем!
— А если кто не хочет становиться дезертиром? — я не сразу понял, кому принадлежит тонкий, срывающийся голос: Пира, изящная красотка-жевельде, на щеках горит румянец, перья на голове подрагивают, словно их ерошит невидимый ветер.
— Того мы разоружим, свяжем и оставим, чтобы он мог честно сказать, что сопротивлялся, — я пожал плечами. — Только вот поверит ли его оправданиям Служба надзора? И лично трибун Геррат?
При упоминании контрразведчика многие лица исказились от злости.
— Решайте быстро, — сказал Дю-Жхе. — Мы должны пройти через портал до рассвета. Благородное дело стоит денег и крови. Поверьте мне.
Я все ждал, что он вставит какую-нибудь пословицу своего народа, но в этот раз ферини этого не сделал.
— Я остаюсь! — воскликнула Пира, и у меня на душе стало легче: без нее, откровенно говоря, мне будет проще. — Хотя нет! Я пойду с вами! Это замечательное приключеньице! Красотища!
Ну вот, недолго музыка играла.
Отказников набралось десять человек, то есть со мной собрались отправиться тридцать шесть. Не армия, и для настоящей войны мы не сгодимся, но Ивану и его Трем Силам мало не покажется, когда мы до них доберемся.
— Веревки! — приказал я, и мы принялись разоружать собственных соратников.
И версия о том, что они не хотели идти с нами, что сопротивлялись, будет выглядеть более достоверной, и уж точно никто не сдаст нас в последний момент.
На то, чтобы аккуратно сложить связанных в одной из палаток, у нас ушло десять минут. Потом мы навьючили на себя рюкзаки, доверху набитые всем, что удалось найти, и двинулись обратно к кольцевому валу, внутри которого лежал огрызок «Гнева Гегемонии» с работающим порталом.
Но едва миновали первый ряд палаток, как шагавший первым Дю-Жхе остановился.
— Что-то не так… — сказал он, оглядываясь.
— Хрр, — поддержал его Котик, уши которого нервно подергивались, а шерсть на спине стояла дыбом.
Лагерь выглядел таким же тихим и сонным, как раньше, но и правда что-то изменилось, хотя не мог понять, что именно.
— Давай быстрее, — велел я.
Когда впереди показался линкор, я не выдержал, выругался про себя: на валу стоял, небрежно держа автомат, некто в броне и шлеме. Я активировал фильтр ночного зрения, и мне захотелось ругаться вслух: щуплая фигура, тонкие усики на узком лице, пристальный взгляд.
Трибун Геррат собственной персоной, чтобы его черти взяли.
— Вот и конкретно бунтовщики, — сказал он, покачивая головой. — И кто их ведет? Центурион Андреев, которого так давно подозревают в измене, но никак не могут ее доказать… Однако в данных обстоятельствах ничего доказывать уже и не нужно, все улики налицо? Нападение на товарищей по оружию, дезертирство и склонение к дезертирству других. Вполне достаточно, чтобы по законам военного времени расстрелять на месте.
— Уйди с дороги, — буркнул я.
— Я-то уйду, а вот мои бойцы останутся, — Геррат улыбнулся. — Полезете в лоб? Сомневаюсь. Ты же не идиот, Егор.
Проклятье! Откуда он тут взялся? Спал бы себе в своей палатке!
И он тоже не идиот, наверняка разместил бойцов по всему валу, до которого метров тридцать открытого пространства. Попробуем атаковать, все тут и ляжем, кто убитым, кто раненым, и тогда никто не спасет Сашку и Юлю, а на моей совести окажется три с лишним десятка трупов.
Что делать?
— Предлагаю вам сложить оружие и молить о помиловании, — продолжил трибун. — Понятно, что зачинщику уже ничего не поможет, но простым бойцам я обещаю снисхождение… Особенно если они выдадут мне своего командира конкретно сейчас же.
А вот тут он повел себя глупо — один раз уже пытался купить моих людей вот так, и ничего у него не вышло.
— А если вы думаете о том, чтобы рвануть в лес, — Геррат самодовольно погладил усики. — То вынужден сообщить, что ваши соратники сейчас занимает позиции по периметру лагеря. Буквально три минуты, и кольцо замкнется. Вы в ловушке.
Дело швах, чтоб я сдох!
Глава 3
— Егор, — ожили наушники внутри шлема. — Что это за фокусы, Гегемон меня задери?
Шадир! Проснулся отец-командир.
— Потом объясню. Вы где?
Геррат вещал что-то еще, но я его не слушал, я знал, что он может сказать.
— Прямо слева от тебя.
— Мы будем стрелять поверх голов, — пообещал я.
Глянув на Ррагата, рядом с которым стоял похищенный нами шавван-техник, специалист по порталам, я добавил:
— За него отвечаешь головой.
И дождавшись «так точно», рявкнул во всю глотку.
— За мной!
И бросился в ту сторону, где в окружавшей нас цепи находились соратники по манипулу. Вряд ли они начнут лупить по нам на поражение, если мы не займемся тем же самым, а каждая секунда промедления играла сейчас на руку контрразведчику.
Бойцы повиновались мне как собственная рука, никто не задержался.
— Куда? Эй?! — донесся до меня растерянный вопль Геррата, но я даже не повернул головы.
— Стрелять мимо! — добавил я.
Впереди, на опушке суетились бойцы в бронезащите, и в первых лучах рассвета я видел растерянные лица, неловкие движения. Они еще не сообразили, что происходит, их внезапно выдернули из палаток и погнали куда-то, а теперь на них бегут собственные же соратники.
Но если впереди окажется Равуда, тогда…
Довести мысль до конца я не успел, поскольку грянул одиночный выстрел, а за ним целая очередь. Пули ушли над нашими головами, в светлеющее небо, и я с облегчением понял, что Шадир правильно понял меня.
Да, он потом скажет, что всеми силами пытался остановить меня, но ничего не вышло. Ему прямая выгода в том, чтобы я оказался подальше от Службы надзора и от ее подозрений — в этом случае я его не сдам, не расскажу его самую главную и самую страшную тайну.
— Огонь! — рявкнул я, хотя мог бы ничего не говорить.
Автомат в моих руках затрясся, знакомый стрекот ударил
