прыгаю в песчаную воронку. Я прекрасно помнил, как в тот момент крутились на хронометре стрелки, и каким жестким и необычным был тот Переход.
Жар пустыни сменяется колючим холодом. Я настоящий его почти не ощущаю, но тот другой Я промерзает до самых костей. Он с трудом поднимается и сплевывает кровь на снег. Стоит, прислушивается.
— А-а-а-к-се-е-е-ль… А-а-а-а-к-се-е-е-ль… — раздается жуткий рев из темноты.
Тот другой Я продолжает стоять неподвижно, не оборачивается, потому что знает, что тогда он умрет. Но ведь я могу обернуться и посмотреть, что прячется там, во тьме, ведь я наблюдатель, которого не видит Глаз Пустоты. Можно во всяком случае попытаться!
Я резко обернулся, и в тот же миг на меня дохнуло холодом. И тогда я побежал вглубь леса; туда, откуда чуть позже придет чудовище. А позади слышался надрывный крик Лины:
— Аксель, помоги!
Ее голос… Я бежал, проваливаясь в снег. Падал, поднимался и снова бежал, вглядываясь в темноту с непонятной, иступленной одержимостью.
Среди черных стволов деревьев что-то мелькнуло. Размытый белый силуэт. Огромный, жуткий. От него волнами расходился холод, который вселял иррациональный страх. Я побежал туда, где только что видел силуэт и…
… И выбежал на обледеневшую поляну, где на дереве была распята моя жена. Из ее груди торчало ледяное копье, и кровь алыми каплями летела на белый, чистый снег.
— Не-е-е-т!!! — закричал тот другой Я.
* * *
— Не-е-ет!!! — выкрикнул я.
Связь с Иллюзионом прервана. Произведено экстренное пробуждение.
Я скрипнул зубами, до боли сжал кулаки. Ненависть к себе, злость на собственную беспомощность и гнев — все смешалось, грозя выплеснуться, задушить. Я не смог помочь Лине тогда, не смог и сейчас…
Стоп. Прочь эмоции, иначе загоню себя в такой темный угол, что никакому доктору Бартону оттуда меня не вытащить. Это всего лишь запись. Воспоминание. Ужасное воспоминание, которое я не готов забыть, но и принять тоже не готов. Во всяком случае, так говорит Бартон. Кстати о нем. Я глянул на часы и понял, что еще немного — и опоздаю на тестирование.
* * *
На тестирование я успел. Без одной минуты три я открыл дверь кабинета и замешкался от удивления. Меня ждал сюрприз. Приятный или нет — скоро узнаю.
Вместо штатного психолога мистера Бартона — вечно потеющего, молчаливого толстяка с неизменным черным кейсом подмышкой, — в кабинете меня встретила брюнетка лет двадцати пяти с крепкой попкой и длинными ногами. Сразу видно — поклонница тренажерных залов и массажных кабинетов. Узкая кожаная юбка несколько стесняла ее движения, верхние пуговицы на белой блузке будто бы сами расстегнулись, не в силах скрывать богатства хозяйки. Черная мушка над пухлыми губами, аккуратный, чуть вздернутый нос. Эту девушку можно было бы принять за элитную проститутку, если бы не прямой пытливый взгляд черных глаз. Взгляд мне сразу не понравился — слишком уж прямой и пытливый. Незнакомка смотрела так, словно пыталась меня просканировать и узнать, нет ли гравировок на костях.
— А где мистер Бартон? — вежливо поинтересовался я.
— Он не придет, как и остальные, — сказала она бархатным голосом.
В общем, другого голоса я услышать не ожидал. Эта девица словно была собрана из конструктора «Очень горячо!». При виде нее у любого мужика должны были включиться природные инстинкты, и, презрев служебный и семейный долг, он только бы и делал, что бегал за ней с пожаром в трусах.
— Сегодня с вами буду работать я. Кассандра Милз, — девушка протянула узкую ладонь.
У нее оказалась крепкое, почти мужское рукопожатие. Я отметил, что руки очень ухоженные, с дорогим маникюром, к тому же кружок чипа на запястье не виден — его скрывала татуировка змеи, которую едва приоткрыл задравшийся рукав пиджака. У этой барышни вообще не было ни одного шрама от имплантов, но я готов был поклясться, что она напичкана ими по самые уши.
— Присаживайтесь, мистер Рид.
Я по обыкновению плюхнулся на потертый диван в углу, но тут же получил предупреждающий жест Кассандры.
— Нет, не сюда, — она указала на металлическое кресло с проводами и нейрошунтом, и добавила: — Сегодня у нас будет сеанс с подключением к вашему нейроимпланту.
Иные тебя раздери! Какого черта⁈
— Простите, мисс Милз, из какой вы сказали службы?.. — поинтересовался я.
— Меня прислали из Управления юстиции. Вот документы и удостоверение, — она достала из кармана приталенного пиджака терминал и вывела голограмму.
Я медленно проверял документы, надеясь увидеть там что-то… Даже не знаю, что именно. Просто не хотелось давать Кассандре доступ к нейроимпланту и позволить ковыряться у меня в мозгах, вот и тянул время.
— Мистер Рид? Все в порядке? — в ее интонации сквозил холод.
— Да-да. Задумался, извините.
— Тогда давайте приступим. Какой у вас уровень ЭМПО[1]?
— Пятьдесят четыре, — привычно выдал я. — Это есть в моем профиле.
— Пятьдесят четыре? — вскинула она бровь. — В профиле указано, что вас едва не осудили за незаконный сбыт Эссенции и Кристаллов, а значит вы — рейдер. Такого рода делишки требуют высокой эмпатической персональной особенности, а тут всего пятьдесят четыре. Маловат ЭМПО для рейдера.
— Мне хватало.
Она пожала плечами, мол, хватало — и ладно.
— Готовьтесь к подключению, мистер Рид, — сказала Кассандра, потеряв интерес к моему прошлому.
Я сел в кресло. Адски не удобное, с жесткими металлическими подлокотниками, со штырями, упирающимися в спину, и нейрошунтом, который Кассандра сейчас подключит к моему импланту. В области затылка, там, где вживлен биопорт, болезненно заныло. Я прислушался к себе, интуиция подсказывала: что-то не так. Но что именно? Мисс Милз готовила оборудование и настраивала свой терминал, обращая на меня внимания не больше, чем на покрытый плесенью графин на подоконнике. Окна, кстати, были закрыты металлическими роллетами, чего толстяк Бартон никогда не делал. Он всегда говорил: «Солнце, мистер Рид, вот что важно. Наш мир отчаянно нуждается в свете. В светлых людях и поступках».
Кассандра Милз в таком не нуждалась.
— Начнем, — сказала она тоном, которым обычно выносят приговор, и с щелчком вогнала нейрошунт мне в затылок.
На миг боль пронзила все тело. В глазах сделалось темно, и я почувствовал, что замерзаю. Руки похолодели, ног я вовсе не ощущал, а зубы отбивали невнятную дробь. Катись оно все к Иным! Как же я ненавижу прямое подключение! Когда тебя имеют в мозг — ощущения не из приятных.
— Связь установлена успешно, — сказала Кассандра. Сейчас она особенно сильно напоминала собранную на конвейере механическую женщину. — Аксель, для начала я задам несколько вопросов, после чего проверю, совпадают ли ответы с информацией, которую передаст ваш имплант. Вам все понятно?
Я кивнул.
— Тогда скажите, мистер Рид, что вы ищите в Иллюзионе?
— Ничего. Я так же как все ежедневно подключаюсь к Иллюзиону, отрабатываю повинность в
