На крыше кабачка дымилась труба. В памяти Мегрэ всплыло лицо: тонкие коричневые усики, острые зубы, трепещущие ноздри… Жан Ленуар ходил, не останавливаясь, стараясь скрыть волнение, говорил, рассказывал про двухгрошовый кабачок. «Если бы туда отправлялись все те, кто этого заслуживает!..»
Не в кабачок! В другое место, куда он отправился совсем один, назавтра, когда Париж еще спал!
Мегрэ вдруг почувствовал, как ему стало холодно в этот жаркий день. Он совсем другими глазами взглянул на одетого с иголочки торговца рубашками, курившего сигарету с золоченым мундштуком. Потом он увидел, как к берегу подошла лодка Бассо, как из нее выскочили полуодетые люди, стали пожимать руки стоявшим.
— Вы позволите представить вас нашим друзьям? — спросил Файтен. — Господин?..
— Мегрэ, служащий.
Церемония совершилась как положено, с поклонами, произнесением «восхищен», «для меня большое удовольствие»…
— Вы ведь были с нами вчера вечером, не правда ли? Небольшая шутка, в общем, удавшаяся… Вы играете в бридж днем?
Тощий молодой человек подошел к Файтену, отвел его в сторону, что-то тихо сказал. Маневр не ускользнул от Мегрэ, заметившего, как нахмурился торговец рубашками; на лице его отразилось нечто вроде страха, он оглядел Мегрэ с головы до ног, но потом вид у него стал опять вполне нормальным.
Приехавшие подошли к террасе, стали искать свободные столики.
— Стаканчик перно, генерал? Да, а где Джеймс?
Файтен явно нервничал, несмотря на старание держать себя в руках. Он был занят только Мегрэ.
— Что вы будете пить?
— Абсолютно все равно.
— Вы…
Он не кончил фразу, сделав вид, что смотрит куда-то в сторону Потом все-таки тихо сказал:
— Странно, что случай привел вас в Морсанг.
— Да, странно… — согласился комиссар.
Подали напитки. Все говорили одновременно. Нога госпожи Файтен покоилась на ноге Бассо, и она пристально смотрела на него блестящими глазами.
— Хороший день! Жаль, что слишком прозрачная вода для ловли.
Воздух был до противности неподвижен, и Мегрэ вспомнил луч солнца, проникавший с высоты в белую камеру.
Ленуар шагал, шагал, шагал, словно стараясь забыть, что ему уже недолго осталось ходить.
Взгляд Мегрэ тяжело скользил по лицам — Бассо, торговца рубашками, хозяина фабрики, подошедшего Джеймса, парней, женщин…
Он пытался поочередно представить, как каждый из них толкает ночью труп вдоль канала Сен-Мартен, «точно манекен, который хотят заставить ходить».
— Ваше здоровье! — произнес Файтен, широко улыбаясь.
Глава 3
Две лодки
Мегрэ позавтракал один на террасе «Вье-Гарсон». Столики вокруг были заняты завсегдатаями, и разговор был общим.
Теперь он представлял примерно, к какой социальной среде принадлежали его соседи: коммерсанты, мелкие промышленники, инженер, два врача. Люди, у которых есть свои машины, но только одно воскресенье, чтобы повеселиться» за городом.
У каждого лодка — моторная или парусная. Каждый более или менее страстный рыболов.
На двадцать четыре часа в неделю они облачались в полотняные костюмы, ходили босиком или в сабо, а некоторые еще пытались изобразить развинченную походочку старого морского волка.
Больше супружеских пар, чем молодежи. Между собой — непринужденность в обращении, свойственная людям, привыкшим годами встречаться каждое воскресенье.
Джеймс был персоной популярной, связующим звеном между всеми; стоило ему скорчить постную физиономию — лицо кирпично-красное, глаза блуждают — как кругом начинали подтрунивать:
— Что, в горле дерет, Джеймс?
— Во-первых, у меня никогда не дерет в горле. Когда я чувствую в желудке вращение, я тотчас выпиваю несколько перно…
Стали вспоминать события прошлой ночи. Смеялись над кем-то, кто перепился, над другим, который чуть не свалился в Сену на обратном пути.
Мегрэ не принимал участия в разговорах. Сидел он около своих вчерашних собутыльников. Во время попойки с ним были на «ты». Теперь за ним исподтишка наблюдали. Иногда к нему обращались с несколькими фразами, из вежливости:
— Вы тоже любитель рыбной ловли?
Бассо завтракали дома. Файтены тоже, и все остальные, у кого здесь были виллы. Можно сказать, что все эти люди как бы делились на два класса: владельцы вилл и жители гостиницы.
Около двух к Мегрэ явился торговец рубашками — похоже, он взял его под свою личную опеку.
— Вас ждут играть в бридж.
— У вас?
— У Бассо. На сей раз должны были играть у меня, но домработница заболела, и нам лучше будет у Бассо. Ты идешь, Джеймс?
— Я приеду на лодке.
Вилла Бассо находилась на расстоянии километра вверх по реке. Мегрэ и Файтен пошли пешком, большинство же отправилось на яликах, байдарках, парусниках.
— Очаровательный парень этот Бассо, не правда ли?
Мегрэ не мог понять, смеется он или говорит серьезно.
Странный тип, ей-богу, ни рыба ни мясо, ни старый ни молодой, ни красив ни уродлив, может, у него вовсе пустая голова, а может, набита всякими секретами.
— Надеюсь, теперь вы будете проводить с нами все воскресенья?
По дороге попадались компании, устроившие пикник, рыболовы с удочками на расстоянии ста метров друг от друга вдоль всего берегового откоса. Жара нарастала. Воздух был неестественно, почти пугающе неподвижен.
В саду у Бассо жужжали пчелы вокруг цветов, там уже стояли три машины. Сын его бегал у воды.
— Вы играете в бридж? — спросил торговец углем, дружески протягивая руку Мегрэ. — Отлично! В таком случае незачем ждать Джеймса, который никогда не доберется на своем паруснике.
Все было новым с иголочки. Не домик — игрушка! Убранство с выдумкой — множество всяких занавесочек в мелкую красную клетку, старая нормандская мебель, деревенские глиняные горшки.
Стол для игры был приготовлен на веранде с большой застекленной дверью, выходившей в сад.
Запотевшие бутылки вуврэ стояли в ведерке для шампанского. На подносе были наливки. Госпожа Бассо, одетая в матросский костюм, принимала гостей.
— Виски, сливовую, мирабель? А может, вы больше любите вуврэ?
Затем довольно неопределенное представление остальным игрокам, из которых не все были во вчерашней компании, но которые обычно приезжали сюда по воскресеньям.
— Господин… гм!
— Мегрэ!
— Господин Мегрэ играет в бридж?..
Комната больше походила на опереточную сцену, настолько все было ярким, щегольским. Ничто не напоминало, что жизнь — вещь серьезная. Мальчишка забрался в выкрашенную белым душегубку, и мать кричала ему.
