очень красива?
Она закрыла глаза. Ее бросило в жар. А внизу живота разлилось тепло…
Глава 4
10.01.2023 г. Из дневника Эммы Ф.
«Как же хорошо, когда дома так тепло. Термометр за окном показывал минус двадцать четыре. Весь сад побелел и теперь мерз. Розы, которые никто не укрывал в этом году, потому что Виктор уволил садовника, вероятнее всего, весной не проснутся. Умрут.
И почему я сама ничего не предприняла? Почему сама не сделала им эти арочки из металлических дуг, не укрыла их специальной белой, похожей на толстую фланель, тканью?
Потому что я – настоящая бездельница. Потому что привыкла, что кто-то работает в саду, кто-то за меня все делает. Потому что это стало нормой. Вот мама никогда не поступила бы так с растениями, позаботилась бы о них, чтобы они только выжили.
Интересно, а кто теперь будет ухаживать за садом? Наверное, те, кто купят этот дом. Хотя кто сказал, что Виктор его продаст? Скорее всего, дождется, когда я уеду, и поселится здесь со своей пассией. С этой шалавой. Вот так-то будет правильнее ее назвать.
В то утро я долго не хотела вставать. И моя постель, вся белая, в кружевах, стала казаться мне большим белым сугробом (когда-нибудь я буду вспоминать о своем итальянском постельном белье и тосковать по былой роскоши). И когда уже заболели бока от долгой лежки, я все-таки встала, набросила на плечи халат и отправилась на кухню – выпить кофе. И была очень удивлена, когда еще в холле почувствовала его аромат.
«Надо же, – подумала я, – как странно устроен мозг. Думаешь о кофе, а его запах уже здесь, с тобой!»
Но не сошла же я с ума? В кухне на самом деле сильно пахло кофе. Как если бы здесь кто-то недавно его варил или пил.
Я сняла с крючка на стене свою любимую медную турку и обнаружила, что она мокрая! Мокрая! Нет, вы только вдумайтесь! Я провалялась в постели почти до обеда и последний раз пила кофе примерно сутки тому назад, когда запивала им кекс. Она уже сто раз должна была высохнуть. Но вот же они, капельки воды!
– Соня-а-а-а! – закричала я, чувствуя, как сильно стучит мое сердце. – Ты здесь?
Только Соня имела ключи и могла вернуться в любое время. Хотя Виктор строго-настрого запретил ей подобное и даже требовал, чтобы она вернула свой комплект ключей. Но умная Соня сказала, что оставила их в доме в тот день, когда он ее уволил.
Солгала? Грубовато звучит. Нет, она просто схитрила, жалея меня. Подумала, что мне будет трудно первое время без нее. К тому же мы за эти годы подружились и стали близкими людьми. Другое дело, что мне теперь, в сегодняшних обстоятельствах, было бы неприятно показывать даже перед ней, своей домработницей, слабость. Я бы не хотела, чтобы именно она меня жалела.
Может, я скоро и окажусь на улице, да только пусть об этом знает моя мать и ее окружение, но только не те люди, которые составляли мой ближний круг, когда я находилась в статусе жены Финягина. И все же…
Когда я поняла, что Соня в доме, что это она варила кофе, я обрадовалась до слез! И бросилась искать ее по дому. Носилась по длинным коридорам, заглядывая во все комнаты и туалеты, но нигде, нигде ее не нашла.
С надеждой приблизилась к входной двери, вдруг она не заперта, но дверь была заперта! Да и засов грубый, дурацкий, который Виктор сделал, едва мы вселились в этот дом, был задвинут. То есть тот, кто проник в дом, сразу же и заперся изнутри. Но это не Соня. Она бы услышала мой голос, она всегда, даже если не слышала его, то словно бы чувствовала, что я ее ищу.
Я вернулась на кухню.
«Эмма, – сказала я себе, – подумай хорошенько, если кто-то и варил кофе в твоей турке, то и выпил его из чашки».
И я стала искать мокрую чашку. Но ее и искать-то не надо было. Она стояла здесь же, между плитой и раковиной. Мокрая. Следа губной помады я не обнаружила. Если кофе пила женщина, то либо она не пользовалась помадой, либо она просто хорошо помыла чашку. И вряд ли она, выпив кофе, просто сполоснула ее, как это делаю обычно я, не утруждая себя тем, чтобы хорошенько промыть ее вспененной губкой.
Получается, что кто-то, более-менее воспитанный, раз все помыл, каким-то невообразимым образом проник в дом и сварил себе кофе! Вот это да!
Я улыбнулась, потому что все это смахивало на идиотизм. Мой идиотизм. Потому что был еще один вариант: что, если это я сама рано утром проснулась, выпила кофе, вымыла чашку и снова легла спать, а после забыла об этом? Забыла! Со мной такого еще не случалось. Быть может, таким вот странным образом мой организм среагировал на стресс? А как еще можно назвать мое состояние?
Я схватила телефон и позвонила Соне.
Она тотчас отозвалась.
– Соня, ты где?
Она сказала, что на работе. Я знала, что ей повезло и она каким-то чудесным образом сумела устроиться няней к братьям Бронниковым. Их дом находился совсем близко от нас. Приличные люди, и то, что Соня попала именно к ним, меня успокаивало. Слава богу, что Соня так быстро нашла работу. Скорее всего, сработало сарафанное радио, вероятно, ей подсказал этот вариант кто-то из местных. Хотя она могла и сама, зная о том, что у Бронниковых родился малыш, прийти к ним и предложить свои услуги. Тем более что опыт у нее был, она в молодости работала няней в одной семье.
– Что случилось, Эмма?
Я не стала рассказывать ей о том, что произошло. Решила сама разобраться. Да и позвонила ей лишь для того, чтобы выяснить, где она. И если это не она здесь была, значит, это я сама пила кофе. Не хотелось, чтобы она заподозрила меня в душевной болезни.
Ради вежливости я спросила ее, как у нее дела, мы поговорили пару минут и распрощались, пожелав друг другу удачи.
Пытаясь вспомнить, запирала ли я вечером дверь на засов, так ничего и не вспомнила. Но привычки такой у меня не было. Обычно
