который к ужину переоделся в штатское, что, впрочем, ничуть его не портило, на меня не смотрел вовсе.
— И почему же, дядюшка, столь удивительная инора не нашла себе занятия более денежного, если у неё такие выдающиеся достоинства?
Сказано это было так, что я опять покраснела, теперь уже от злости. Майор явно намекал на мою незначительность, не слишком изящно подводя родственника к выводу о том, что я не слишком умна.
— Иноре Альдер не повезло с родителями, Вальдемар, — пояснил Альтхауз. — Они из той породы людей, которые считают излишним женское образование.
— В таком случае выдали бы дочь замуж за обеспеченного инора, — продолжил майор, словно меня тут не было. — Со внешностью иноры это не составило бы труда. — И не успела я возгордиться, как он добавил: — У неё до сих пор сохранились следы былой красоты.
— Следы былой красоты? — не удержалась я. — Ну знаете ли, лорд фон Штернберг!
— Извините, инора Альдер, — невозмутимо ответил он. — Не предполагал, что даму можно обидеть, сказав, что она красивая.
— Была. Вы сказали, что я была красивой, — возмутилась я.
— Так красивой же, — удивился он. — Было бы странно, если бы в вашем возрасте…
Я встала, резко отодвинув стул.
— Извините, инор Альтхауз, у меня совершенно пропал аппетит.
Перед майором я извиняться не стала. Надеюсь, это последний раз, когда я с ними разделяю трапезу. Уже выйдя из столовой, я услышала, как дядя выговаривал племяннику:
— Вальдемар умоляю, будьте с дамой повежливей. Я не переживу, если инора нас покинет.
У иноры желание покинуть этот дом было, и сильное, но поскольку она даже не добралась ни до одного тайника, пришлось оставить желание собрать вещи и гордо хлопнуть дверью. Я остановилась, сжала руки и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула — это всегда помогает успокоиться — после чего направилась в библиотеку. Действительно, чего тянуть? Это сейчас майор немного не в себе, потому что действие зелья ослабло, а потом у него могут появиться куда более неприятные вопросы.
В библиотеке неожиданно защемило сердце. Столько книг и все принадлежали моей семье. А теперь они никому не нужны. Я провела рукой по корешкам, которые, казалось, только меня и ждали. Я вас почитаю. Всех. Каждую из вас я подержу в руках, открою и непременно извлеку что-то ценное. Но не сейчас.
Я сморгнула выступившие слёзы и сделала шаг к тому месту, которое было указано в качестве тайника.
— Инора Альдер, я хотел с вами поговорить.
Голос, раздавшийся за спиной, принадлежал неугомонному майору. Наверное, решил, что недостаточно меня добил утраченной красотой, решил перечислить все мои недостатки. А ходит-то как тихо. Привык подкрадываться и пугать бедных женщин.
— Слушаю вас, лорд фон Штернберг, — повернулась я к нему.
— Я вижу, на что вы нацелились, — заявил он.
Я запаниковала. Если он видит тайник, то не напрасно ли я сюда вообще явилась? Но до тайника я даже не дошла, не говоря уже о том, чтобы попытаться его открыть, так что буду всё отрицать. Я сюда пришла выбирать книгу для чтения, на чём и стоять буду.
— И на что, по-вашему, я нацелилась? — поинтересовалась я самым неприятным тоном.
— На брак, разумеется.
— К-какой брак?
— Не притворяйтесь, — раздражённо сказал он. — Разумеется, на брак с моим дядей, не со мной же. Для меня вы слишком стары, а вот дядя может клюнуть на ваши увядшие прелести.
— Да что вы себе позволяете? — возмутилась я. — У меня и в мыслях этого не было.
— Неужели? — усмехнулся он, совершенно мне не поверив. — Для иноры в вашем положении одинокий богатый холостяк — лакомый кусочек. Но не надейтесь, что его деньги отойдут вам.
— Потому что они отойдут вам? — едко уточнила я. — То есть сейчас вы заботитесь не о своём родственнике, а о своём благосостоянии?
— Ага, значит, вы всё-таки собрались прибрать моего дядюшку к рукам? — торжествующе заключил он.
— В вас сейчас говорит болезнь, а не мозги, — отрезала я, вытащила первую попавшуюся книгу и устроилась в том самом кресле, в котором я в детстве любила читать.
Время словно обратилось вспять, когда кресло радостно приняло меня в свои объятия. Я чуть ноги под себя не поджала по вернувшейся сама собой привычке, но вовремя вспомнила, что, с точки зрения наблюдающего за мной майора, я инора, уже стоящая одной ногой на краю могилы, а значит, вести себя так не могу. Ничего, сейчас он постоит, постоит и уйдёт, а я не только ноги подберу, но и тайник очищу. Если перед его дядюшкой я еще испытывала какую-то неловкость, то майор наши ценности точно не получит. Единственный племянник, сын любимой сестры — именно так охарактеризовал его инор Альтхауз.
Майор постоял, пристально меня разглядывая, потом понял, что этим меня не пробьёшь, но вместо того, чтобы убраться из библиотеки, прошёлся вдоль стеллажей, вытащил какую-то книгу и устроился напротив меня.
— Не надейтесь, — пробурчал он, — дядюшка на вас внимания не обратит, потому что у него есть давняя любовь, а вы на неё совсем не похожи.
— Тогда вам не о чем переживать, — по возможности любезно ответила я, хотя намёки на мои матримониальные планы в отношении инора Альтхауза меня злили. — Вы спокойно можете оставить меня без присмотра в библиотеке.
— Я? Вас? Без присмотра? Не надейтесь, — буркнул он.
— Мне начинает казаться, что выйти замуж за вас будет куда проще, чем за вашего дядю, — не удержалась я. — Вы мной интересуетесь куда искренней и чаще. Вот сейчас составляете мне компанию, хотя я этого не просила.
— Я вас предупредил, инора, — ответил он и уткнулся в книжку.
Судя по тому как забегали глаза по строчкам, действительно читал, и ему было даже интересно. Я же только делала вид, что читала, а сама украдкой изучала майора, то есть пациента, разумеется. Внешне он выглядел весьма уверенным в себе и здоровым. Почти здоровым, потому что испарина на лбу указывала на то, что ему не совсем хорошо. А вот внутренне… внутренне он мог бы претендовать на самый интересный случай в моей практике. А главное, я поняла, почему он так себя ведёт. Прав оказался наш декан: в отношении этого инора я смотрю совсем не на то, на что должен смотреть настоящий целитель.
— Лорд фон Штернберг, а вы принимали сегодня выписанное вам зелье?
— А вам-то какое дело? — удивился он и даже перенёс внимание с книги на меня.
— Видите ли, лорд, в вашем положении этим пренебрегать нельзя, может случиться спутанность сознания и начаться галлюцинации, — пояснила я.
— Вы хотите меня оскорбить? — сухо спросил он.
— Пока оскорбляете только вы меня, — заметила я. — Но я решила на вас не обижаться. У вас серьёзные проблемы со здоровьем, которые дают весьма нехорошие внешние проявления. У вас же температура. Как можно доводить себя до такого состояния?
— Видите ли, инора, у вашего зелья…
— Я следовала точной рецептуре, выданной мне вашим дядей.
— Неважно. В любом случае у этого зелья есть один очень нехороший побочный эффект.
— Какой?
— Оно быстрее разрушает тонкие структуры! — рявкнул он. — И тем самым не оставляет мне ни малейшего шанса на исцеление!
— Можно подумать, без зелья он у вас есть. Вы только будете дольше мучиться, — с состраданием сказала я.
— Без зелья есть шанс, что всё придёт в норму. Мизерный, но есть, — упрямо ответил он. — Вы хоть понимаете, что значит для мага остаться без Дара? Да откуда вам…
— У меня есть Дар.
— В вашем случае он что есть что нет — вы им всё равно не пользуетесь.
— Пользуюсь. У меня просто нет документа об окончании чего-либо. А так я знаю даже больше, чем иные целители.
Особенно, чем те, кто плохо учился и еле-еле набрал необходимый минимум для получения диплома. Нет, я училась хорошо, но уровень моих знаний, разумеется, был несоизмерим с уровнем знаний нашего декана.
— Неужели? Тогда, быть может, в вашем арсенале есть что-то, что поможет восстановить мои тонкие структуры?
Он сказал настолько издевательским тоном, что я выпалила:
— Есть, представьте себе! — прежде чем успела подумать.
— Неужели? Так почему вы не предложите свою помощь?
— Потому что я не знаю, как это подействует на вас. А в случае, если ничего не удастся сделать, вы обвините меня же.
— С чего вы взяли?
— С того, что вы меня в чём-либо обвиняете весь наш разговор. Лорд фон Штернберг, вы себя плохо чувствуете. Даже если вы не хотите принимать утверждённое целителями зелье, вы можете выпить снотворного и уснуть. Станет легче.
Он провёл рукой по лбу, пальцы влажно заблестели. В целительском зрении
