первое утро нового года выезжал верхом на природу.
Заснеженные поля загадочно белеют в утренних сумерках, дремучий лес спускается к берегу реки, местами укрытой льдом и мерцающей в полыньях черным зеркалом. Тихое журчание и хруст снега под копытами настраивают на сказочный лад, и вот уже чувствуешь себя лешим, заскучавшим в зимнем режиме: Кикимора до весны уехала в Ростов к сестре, а Водяной подался вверх по реке, где поглубже и подальше от Новой Москвы, будь она неладна.
Тропинка выползла змеей из леса и нырнула в реку, дальше только вброд. Осторожно ступив в чернила, Скифарь хлебнул воды и, щупая дно, осторожно двинулся к противоположному берегу. На середине реки лед слева вдруг с треском разломился надвое и из-под него, шипя и фыркая, поднялось одноглазое чудище с хоботом.
Епт, Водяной вернулся – первое, что пришло в голову, пока Скифарь в панике плясал, не понимая к какому берегу бежать ближе. Успокоив коня, я в оторопи смотрел на чудище, оно же, застыв, смотрело на меня и вдруг выплюнуло хобот.
Сложно специально придумать правдоподобный сценарий, в котором ранним утром первого января может произойти подобный диалог.
– Хуясе! Водолаз!
– Хуясе! Лошадь!
Лошадка
Весна. Как очень точно заметил один товарищ по оружию, упавший в теплую траву в обеденный перерыв: «Весна – это жизнь. Столько в траве звуков: жучки-кузнечики что-то трещат, возятся; кто-то кого-то ест, кто-то кого-то оплодотворяет, никаких тебе кредитов, разводов и кризисов среднего возраста».
Не могу с ним не согласиться. Весна заставляет выбирать дальние маршруты, чтобы подольше быть на солнце и жадно впитывать все зеленое и голубое. Сами собой находятся новые дебри, незнакомые и провоцирующие дух авантюризма на свершения.
Тропа вдоль реки, напоминающая кадры из фильмов про индейцев, первозданна, загадочна и тиха. Изумрудная первая зелень, всплески рыб под тихими ивами и редкая лиса, мелькнувшая между деревьями, рисуют в зарослях воображаемого охотника за скальпами, уже взявшего тебя на мушку. Ты с опаской подъезжаешь к повороту, выглядываешь из-за дерева и видишь… среднестатистическое авто, чудом поместившееся на тропе.
Ну, блин! Вот че вам здесь надо? Грибов и ягод еще нет, а для пикника есть места и поближе к цивилизации. Досада усиливается пониманием, что авто придется обойти по вязкому берегу, но вдруг с заднего сидения машины поднимается белокурая голова, вытирает ладонью рот и, увидев нас, радостно восклицает: «Лошадка!»
Э-э, ладно, Рыжий, пойдем по берегу.
Чудесатово
Чудесатово – последний образчик дачной архитектуры без сайдинга и ондулина. Деревня из одной улицы, как будто из детства. На обрыве да над рекой уютные не пафосные домики и штакетник оград – противник приватности. Такие пейзажи наводят на философские мысли, и вспоминаются классики пера с их героями, судьбами и вечным одиночеством.
Здесь круглогодично живет вредная бабка, которая вечно трындит, что лошади им дорогу портят, и грозит ментами. Ей за всю зиму поругаться, кроме меня, не с кем, потому как в снега ни одна машина сюда не доедет. Давненько здесь не был, жива ли?
– Что ты сюда прешься со своей конякой? Всю дорогу уже разбили, я в милицию буду звонить.
Жива. Бабка была не в духе, трындела без страсти, видимо, не верила уже, что сможет меня спровоцировать на свару, поскольку до сих пор не получалось.
– Бабуля, милиции больше нет. Теперь полиция.
– Тоже мне, умник!!! – обрадовалась бабка и прибавила децибел. – Дуру из меня делаешь!? Думаешь, я совсем из ума выжила, не знаю, что ментов в полицаев перекрасили? Все знаю, но тебе все одно достанется, а то ишь взяли моду, приедут, насрут тут посреди дороги, а я потом убирай. Графья мать их…!!!
Бабка потихоньку отставала, но слышалась отчетливо, чувствовалось, что еще поживет. В голове запели классики пера.
Еду по деревне Чудесатово
Да рябины веточку грызу,
Гриву потреплю коня лохматого
Да окликну гончую борзу.
«Кто ты и откуда, эй, чернявенькай?»
– Спросит меня бабка со скамьи.
«Габриэль Гарсия, бабка, Маркес я
Без надежд, без дома, без семьи.»
Елена Прекрасная
Белый «ягуар» остановился у конюшни голливудским кадром. Открывшаяся дверь явила женские ножки, обутые в туфли на мощной подошве и высоком каблуке. Следом выплыла Елена Прекрасная. Поверьте, это была она, просто поверьте, потому что описывать брэнды, аксессуары и аксессуары к аксессуарам у меня нет ни квалификации, ни сил. Однако спровоцированный эстрадным хитом интерес заставил заподозрить.
– Это ОНИ?
–Да, лабутэны.
– Наконец-то ты купила правильную обувь для конюшни, на такой подошве по говну ходить само то.
– Не буду говорить, сколько они стоят, чтобы тебя не расстраивать.
– Не говори, а то кони со смеху передохнут.
Подобрать Елене Прекрасной, человеку сугубо городскому, одежду для жизни в деревне стоило определенного труда. Пришлось искать золотую середину между «красиво» и «практично» и все это в условиях экзотики балабановского вещевого рынка. К счастью, в верховой езде «правильно» и «красиво» означает одно и то же, и стоило сказать – Лена, сутулые плечи и растопыренные руки – это некрасиво, – как прогресс существенно ускорялся.
– Лена, подбери повод и «ногу» не теряй – это некрасиво.
– Но он же нормально шагает.
– Да, потому что он так научен.
– Не надо коня чрезмерно…
«Ну, раз не надо, то я, пожалуй, пожру», – решил Покемон (конь) и резко остановился, нагнувшись за оброненным конюхом пучком сена. Елена Прекрасная по инерции нырнула вперед и по шее Покемона, полная грации, скатилась на землю, разметав ухоженные волосы. И не встает. Упала вроде не травматично: на такие дела у меня глаз наметан.
– Ты жива?
Всхлипы из-под волос были ответом.
– Испугалась? Ну, бывает, ладно, на сегодня хватит, иди в дом. Я расседлаю коня и приду.
Возвращаясь из конюшни в дом, слышу за дверью.
– Михааал Васииилииич! Я с коня упаааалааа!
– Да ты шо?!
По голосу чувствовалось, что Василич читает книжку и только вежливость заставляет его вынырнуть из захватывающего сюжета. Ну, как заставляет, как может.
– Да! Покемон меня вышвырнул из седла, и я через его голову летела метра три. Лежу в ужасе, жду, что меня сейчас на руках унесут в машину и повезут срочно в больницу, боюсь пошевелиться от страха. Поднимаю голову, а этот … этот даже не шелохнулся, у него даже выражение лица не поменялось, стоит жвачку жует. Ему вообще похрен, что человек разбился, растоптан конем, поломал позвоночник, свернул себе ше-е-е-е-ю!!! И Покемон такая же бесчувственная скотина, жрет себе, как ни в чем не бывало, хоть бы слово сказал.
Сюжет
