временем возможно и ты, моя чистая светлая девочка, мой родной рыжик, станешь такой же, — проникновенно глядя мне в глаза грустно произнес муж.
— Какую еще грязь? Что ты несешь? — возмутилась я.
— Вижу спорить бесполезно, — вздохнув, он пожал плечами, вышел на балкон и показал рукой через проспект:
— Смотри, вот напротив городской Дворец пионеров. Пойдешь? Не смотри что такой невзрачный — совсем рядом, на улице Мира заканчивается строительство нового, прекрасного здания.
— Правда, близко, а что? Пойду!
…Это было в те годы, когда слова «нет» для моего всемогущего мужа уже не существовало — через пару дней я сидела в методическом кабинете городского Дворца пионеров. Но это совсем другая история…
Деточки, конечно, частенько баловались — скакали по дому, орали во все горло — вобщем, стояли на ушах — на то они и дети — ничто человеческое им было не чуждо. Свекровь, понимая то, что мне пока было неведомо, ворчала, оправдывая сына:
— Вы так безобразно себя ведете, что отцу домой идти не хочется.
А тот домой действительно никогда и не спешил, но совсем по другой причине…
Так прошло несколько лет. Наша семья с Игорем не сложилась. Я, конечно, ценила ум и образованность мужа, его обширные связи, дающие возможность решить любой вопрос в любом конце страны, и другие блага, вошедшие в нашу жизнь.
Но персональная «Волга», возившая в том числе и меня с детьми, не скрашивала отношений. Я ежедневно страдала от его грубости, ехидства и хамства — они были у него в крови. Если друзья считали Игоря замечательным парнем, то оставаясь наедине, он критиковал любую мою инициативу, выходил из себя от самых безобидных слов. Вспылив из-за пустяка, мог не разговаривать целую неделю — все это было невыносимо.
Удручало постоянное отсутствие мужа дома — вовсе не из-за баловства детей, а из-за бесконечных партийных коференций, банкетов и форумов со всеми вытекающими последствиями — пьянками, бабами, недельными загулами и тд, и тп… А еще он мог несколько дней подряд! просидеть за крточным столом — проигранные суммы вычитались из семеного бюджета — выигранные растворялись в его карманах.
В молодости все чувства гораздо обостреннее, ещё нет той мудрости, терпения и рассудительности, которые появляются с годами.
Сколько написано о «несхожести характеров», «непонимании» друг друга — зачем повторяться? Развод дался тяжело как мне, так и ему. Игорь, значимый тридцатичетырехлетний партийный лидер, потеряв работу и получив в учетню карточку выговор с формулировкой «за развал семьи», грозил отнять детей, потом предрекал мне и детям нищенское существование, а потом, махнув рукой пообещал:
— Ты еще не раз об этом пожалеешь! Вот увидишь, каких вершин я достигну!
— Помню, в моем выпускном институтском альбоме есть и такое напутствие — «Лицом к лицу лица не увидать» …
Что бы ни случилось в жизни, тебе все равно придется утром жарить омлет и мазать детям бутерброд маслом, отправляя их в школу.
И вот я одна — одна с двумя детьми. А мама тут как тут:
— Доченька, переселяйтесь в наш город, я здесь большая величина — директор крупной фабрики, сама понимаешь, какие у меня связи. Меняй квартиру, бери деток — ни нужды, ни проблем не будет.
— Спасибо, мамочка, ничуть в этом не сомневаюсь. Но мы прижились в Волгограде, да и знакомства у меня тоже неплохие — с любой проблемой найду к кому обратиться. Наши комсосмолята есть везде.
И вот я одна — одна с двумя детьми. Дочке десять лет, сыну — три годика. Мне бы отчаяться — ан нет — мир вдруг заиграл новыми красками, заискрился детским смехом — вот как прекрасна, оказывается, бывает жизнь! Где же она, та грязь, о которой говорил Игорь? Воистину — каждый видит то, что хочет.
Знала б раньше…
Игорь отправился на Север искать новое счастье, а я осталась в компании наших друзей — доброй старой компании.
Была среди них и черноглазая Светка. Закончив в свое время ГорХОЗ — в простонародьи «заборостроительный» ВУЗ, стройки и в глаза не видела, отсиживаясь в научно-исследовательском институте, коих в середине 80-х было бесчисленное множество. Идешь по городу — сплошные НИИ. Что за институты, чем занимаеются? А у Мамаева кургана — так и вовсе длинный ряд многоэтажных зданий — «Научный городок» называется.
— Зачем стране столько НИИ? — спросила однажды у мужа.
— Чтобы бездельников меньше было, — засмеялся тот, и я всерьез поверила в такую форму борьбы с безработицей. Ведь Светка рассказывала, как они в своем НИИ целыми днями только и делают, что гоняют чаи да травят анекдоты.
— Работа мечты: они делают вид что платят, мы делаем вид что работаем, — утверждала наш горе-инженер, недовольная своей зарплатой.
Назвать Светку подругой язык не поворачивался — так, приятельница. Крупная, ростом под метр восемьдесят — настоящий гренадер в юбке, из тех, кто коня на скаку, да и в горящую избу — тоже. Захочет ли — вопрос другого порядка, но что по силам — это точно!
Когда-то она была замужем — но это когда-то. Ее благоверный — тоже их наших, из комсомольских вожаков — то ли Петя, то ли Саша? — уж и не вспомню — нашел блондинку посимпатичней да помоложе и ушел к ней.
— Не надо взывать к моей совести! — отвечал он Женьке Бабичеву, пытавшемуся по поручению коллектива вернуть «заблудшую овцу» в лоно семьи, — В доме Любы, в отличие от нашего, все в ажуре — чистые полы и окна, на плите — борщ, котлеты и компот. Да и сама она — ну ты сам видел… Женька тоько руками развел — сказать было нечего…
Теперь разведенка Светка пребывала в поиске интересных собеседников и, что там греха таить, кавалеров. Как учуивала время и место наших сборов, понять никому не удавалось, только появлялась всегда внезапно и с выражением примы деревенского театра торжественно провозглашала:
— А вот и я! — все молча переглядывались, наиболее галантные кавалеры пододвигали стул. Видеть в ней соперницу никому из женщин и в голову не приходило.
В моей личной жизни в то время происходило новое увлечение. Майор Сергей Арчаков служил в одной серьезной организации, был хорош собой и, что самое главное — разведен. Мы встречались почти год, и я возлагала на него большие надежды.
В ту субботу все было как обычно. Вошли старые друзья — Лева Веденский — помощник губернатора нашей области с женой Лидочкой и Женька Бабичев — первый секретарь Ворошиловского райкома КПСС — признанный жуир и
