стукнул себя в грудь кулаком.
— Подставили? — усмехнулся Родион.
— Может, вы… — Семен осекся и отвел взгляд в сторону. — Я не знаю, кто меня подставил.
— Зачем?
— Я не знаю!.. — Семен угрюмо скользнул взглядом по Майе.
— Неужели я похож на идиота?… — насмешливо спросил Родион. — Если бы я хотел тебя подставить, я выбрал бы какой-нибудь другой способ. Кошелек с деньгами. Кошелек легкий, с места на место перебросить раз, и все. А доски… Сломать забор, подогнать лодку, загрузить. А река сейчас не совсем спокойная, волнение на воде.
И всю ночь туда-сюда. Сколько рейсов сделали? Ведь километров пятнадцать пути до терминала…
Фомин верил в невиновность Семена, когда его подозревали в похищении Варшавина и Майи. Когда его обвиняли в нападении на Туманова. Но сейчас не верил. Действительно, для подставы вариант с досками слишком сложный. Да и глупый. При всей своей громоздкости доски не тянут и на средний размер кражи. Ну, присудят Гуляеву штраф в двести тысяч, на этом дело и закончится.
— Я не знаю, я дома был. Спал. Устал я очень, спать хотелось, — буркнул Гуляев.
— Придумай что-нибудь поумней. С Митьковым, скажи, был… Или с кем ты доски воровал?
Не верил Родион Гуляеву и даже не собирался привлекать к делу экспертов — «пальчики» с поверхности лодки снимать, с поручней тележки, следы обуви с земли. Лишняя морока.
— А еще лучше признайся, — сказала Майя, с презрением глядя на Семена.
Фомин кивнул, глянув на нее. Одно дело — доски со склада украсть, и совсем другое — человека подставить. Не поленился Семен сходить к Стенькину, не побоялся перелезть через забор и унести куртку. А затем вернуть ее на место. И это сразу после того, как разгрузил доски. Четыре куба за одну ночь, а потом еще и на порог к недругу сходил. Молодец парень, ничего не скажешь!..
— Да не я это!
— Не ты!.. Смотрю я на тебя и не узнаю. В кого ты превратился, Гуляев? — уколола бывшего мужа Майя.
— Давай так, сейчас берешь машину. — Фомин посмотрел на часы. — Грузишь доски, возвращаешь на терминал. Найдешь там прораба Квасцова Олега Михайловича, он скажет, куда их сгрузить.
— Да не брал я… Ну, хорошо! — глянув на Майю, сдался Гуляев. — И что я скажу этому Квасцову?
— Доски, скажешь, возвращаю. А там уж пусть он сам решает, вызывать наряд или нет. Если вызовет, дело будем заводить, если нет, считай, повезло.
— Значит, если я с ним договорюсь, мне ничего не будет? — повеселел Гуляев.
— Ничего не будет, — ответила за Родиона Майя. — Ко мне только никогда больше не подходи!..
— Давай действуй. И советую тебе с Квасцовым договориться, — сказал на прощание Фомин.
Он повернулся к Гуляеву спиной и направился к машине, Майя — за ним. Более того, она взяла его под руку — назло Семену.
— И как я только с таким ничтожеством жила? — закрывая за собой дверцу, спросила девушка.
— Кто-то у него из дружков на терминале работает, — вслух подумал Родион.
Но мысль развивать не торопился. Если Гуляев уладит дело с Квасцовым, то и сообщника его искать не нужно. Ну, если только для профилактики работу провести.
— А Славку зачем подставлять? — Майя шлепнула ладошкой по коленке.
— А если Славка ему помогал? — спросил Родион.
— Славка помогал Семену?! Да нет!..
Может, Стенькин в своем ватнике сам доски и разгружал.
— Деньги лишними не бывают.
— Ну, не знаю… В принципе Славка такой же придурок… — хмыкнула Майя.
По дороге им навстречу ехал с включенными фарами внедорожник. Родион и внимания на него не обратил бы, если бы машина не остановилась возле тридцать первого дома, где раньше проживал Павлик.
А машина не абы какая, Родион проезжал мимо знакомого «Хавейла», на котором ездил Кальмар со своей мини-бригадой.
Парня в кожаной куртке Фомин увидел в зеркало заднего вида.
«Хайвел» остановился, пассажир вышел из машины. Роста выше среднего, не атлет, плечи средней ширины, но тело тренированное, и это чувствовалось даже на расстоянии. Короткая стрижка, квадратная голова, массивная челюсть, жилистая шея. И солнцезащитные очки. Холодно, а он в темных очках. Нуда, ветер, пыль в глаза.
— Может, и не подставлял его Семен? — спросила Майя.
— Может, и не подставлял… — пожал плечами Родион.
Он уже не думал ни о Славке, ни о Семене. Мысли переключились на Павлика и его новую команду. Сам Павлик перебрался в новый дом, а старый оставил своим новым молодчикам. Еще не все угодья в районе скуплены, еще есть работа для боевой команды, способной на нестандартные решения в сложных ситуациях.
— Ты не знаешь, отец Гуляева еще не продал свою землю? — спросил Фомин.
Об этой земле он и говорил сегодня с Павликом, но, возможно, для «Быстрого Дона» этот вопрос уже решенный. Может, поэтому он и улыбнулся так загадочно.
— Не хочет он продавать, — качнула головой Майя.
— Твой отец тоже не хотел.
— Когда мой отец не хотел, Варшавин где-то пропадал. А за Гуляева он свое слово сказал… Игнат Семенович меня своим ангелом-хранителем считает. Как будто я могу позвонить Варшавину и все вопросы решить. А я не могу… И не хочу!
— И не надо, — тихо сказал Родион.
Варшавин — больной для него вопрос. Этот мажор в полковничьих погонах если не сломал, то испортил ему жизнь. Сначала на Леру насел, заставляя ее отречься от Родиона, его самого пытался за решетку отправить, даже киллеров нанимал. Лера с честью выдержала прямое давление, тогда Варшавин пошел в обход — взял в осаду Майю. Скорее всего, он на самом деле влюбился в Майю, просто не устоял перед Лерой, когда она сама сдалась ему на милость…
Но Варшавин сейчас где-то далеко, в Москве, два месяца, считай, прошло, а от него ни слуху ни духу. Зато Павлик готов к новому наезду на Игната Семеновича Гуляева. Возможно, наезд уже начался — по опробованной схеме. Опричники Павлика подставляют его сына, на Семена заводят уголовное дело, спасти положение может только срочная продажа земли. Если так, то Семен с Квасцовым не договорится. Компания «Быстрый Дон» пойдет на принцип, Семена привлекут к ответственности, а полковник Михалев раздует из мухи слона.
Но, как оказалось, Родион зря грешил на Павлика. Семен и доски отвез, и с Квасцовым договорился, полковник Михалев о краже даже не узнал. И уголовное дело не возбуждалось.
Глава 3
Больничный двор за окном, дальше — здание поликлиники. Утро уже, темнота отступила, фонари погасли. Но Лера смотрела в пустоту. Сидит за столом, подперев ладонью
