class="poem">
Три чарки — как острый бамбука листок
насквозь через сердце прошел;
Два алых персиковых лепестка
тотчас на щеках расцвели.
Известно ведь, что весна — повелительница цветов, вино — слуга любви[29].
— Помните вы тот день, когда мы любовались луной на террасе перед домом и когда князь пообещал отдать меня вам в жены и вы еще благодарили его? — спросила Сю-сю. — Помните вы это или нет?
Цуй Нин почтительно скрестил руки и подтвердил, что помнит.
— В тот день все выражали вам свое одобрение и говорили: «Какая будет хорошая пара!» — продолжала Сю-сю. — Разве вы могли это забыть?
Цуй Нин ответил снова, что он все помнит.
— Так чего нам еще ждать? — спросила Сю-сю. — Почему бы нам сегодня же не стать мужем и женой? Что вы об этом думаете?
— Как можно! — испугался Цуй Нин.
— Ну, если вы отказываетесь, я закричу, и вам плохо придется, — пригрозила Сю-сю. — А зачем вы тогда привели меня к себе домой? Завтра я обо всем расскажу в доме князя!
— Вот что я хочу сказать, — ответил Цуй Нин. — Если вам так угодно, мы можем стать мужем и женой, но только с одним условием: здесь нам жить нельзя, мы должны уехать. Мы можем воспользоваться тем, что случился пожар и в доме царит беспорядок, и убежать сегодня же ночью.
— Я теперь ваша жена, — сказала Сю-сю, — и поступлю так, как вы сочтете нужным.
Этой ночью Цуй Нин и Сю-сю стали мужем и женой.
После четвертой ночной стражи[30] они ушли, взяв с собой деньги и вещи. В пути они неизбежно останавливались поесть и попить; днем шли, а ночью отдыхали. Петляя по дорогам, они наконец пришли в Цюйчжоу[31].
— Отсюда идут пять дорог, — сказал Цуй Нин. — По какой из них нам лучше пойти?
Пойдем, пожалуй, на Синьчжоу[32]. Я камнерез, в Синьчжоу у меня есть знакомые, и, я думаю, мы сможем там устроиться.
И они отправились в Синьчжоу.
— Здесь много людей, которым приходится ездить в столицу и обратно, — сказал Цуй Нин, после того как они прожили в Синьчжоу несколько дней. — Если кто-нибудь из них передаст князю, что мы с тобой здесь, он несомненно велит нас схватить. Нам здесь не будет спокойно. Лучше нам оставить Синьчжоу и перебраться куда-нибудь, подальше.
И они снова пошли, взяв путь на Таньчжоу[33]. Не один день прошел, пока Цуй Нин и Сю-сю прибыли в этот город. Теперь они были достаточно далеко от столицы. Они сняли дом и вывесили у двери дощечку с надписью: «Здесь работает камнерез из столицы мастер Цуй Нин».
— Мы теперь в двух с лишним тысячах ли[34] от столицы, — сказал Цуй Нин жене. — Я думаю, что здесь все будет благополучно. Мы найдем покой и проживем неразлучно долгие годы.
В Таньчжоу было несколько чиновников, проживавших здесь временно. Когда они узнали, что Цуй Нин — искусный мастер из столицы, они каждый день стали приносить ему большие заказы.
Цуй Нин тайком послал людей в столицу разузнать, что делается в доме у князя. Как они ему сообщили, было объявлено, что в ночь, когда в доме князя случился пожар, исчезла одна из служанок и тому, кто ее найдет, было обещано вознаграждение. Ее искали в течение нескольких дней, но так и не нашли. Никто не знал ни того, что она ушла вместе с Цуй Нином, ни того, что они поселились теперь в Таньчжоу.
Время летело как стрела. Дни и месяцы мелькали, словно ткацкий челнок. Так прошло больше года. Однажды утром, когда Цуй Нин только что открыл мастерскую, к нему вошли и сели два человека в черных одеждах: один был одет как телохранитель, другой — как слуга при княжеском дворе.
— Правитель нашего уезда прослышал, что здесь работает мастер из столицы по фамилии Цуй, — обратились они к нему. — Он хотел бы предложить вам работу и поручил нам пригласить вас к нему.
Сказав жене, куда он идет, Цуй Нин отправился вместе с ними в уезд Сянтаньсянь[35]. Они привели его в большой дом и представили правителю уезда. Цуй Нин взял работу и пошел домой. Возвращаясь, он повстречался с каким-то мужчиной. Тот был в полотняной рубашке с белым накладным воротником, в шляпе из бамбуковой щепы, на ногах — черно-белые обмотки, которые шли по нижнему краю штанов, и рогожные туфли с петлями. На плечах он нес какой-то груз. Когда они столкнулись лицом к лицу, мужчина очень внимательно посмотрел на Цуй Нина. Цуй Нин не обратил на него никакого внимания, но тот узнал его и поспешил следом за ним. Поистине:
У какого проказника, в доме каком
громко так загремели трещотки,
Что испуганные неразлучницы-утки
разлетелись на две стороны.
Где меж бамбуками волов прогоняют
цветами заросшей тропою,
За изгородью в шалаше тростниковом
рассеяны блики луною.
Хрустальные кубки наполнены наши
вином тростниковым до края;
В нефритовом блюдце лежат перед нами
прозрачные сливы горою.
Забудем без счета заботы,
все, что за душою, откроем.
За всю нашу жизнь беззаботные лица
мы видели редко с тобою.
В далеких краях за три тысячи ли
не встретим того, кто поймет нас,
В походы военные сто тысяч раз
мы брали печати с собою.
Эти стихи-цы на мотив «Турачи в небе» были написаны советником Лю[36] из гарнизона «воинственных войск» в Циньчжоу[37], что к западу от Заставы. После сражения при Шуньчане он ушел на покой и поселился временно в уезде Сянтаньсянь области Таньчжоу провинции Хунань. Советник Лю не был жаден и никогда не копил богатства. Хотя он и был знаменитым полководцем, жил он в большой бедности. Советник Лю часто хаживал в деревенскую лавку выпить вина. Те, кто мало знал полководца, подшучивали над ним. «Я с легкостью остановил в свое время миллионный отряд чжурчжэней, а теперь деревенские жители относятся ко мне без всякого уважения», — однажды заметил советник Лю, и тогда-то он написал цы «Турачи в небе». Оно стало известно даже
