брёвнами от избы и… тишина.
Алине казалось, что так она просидела несколько вечностей подряд. Валера всё не возвращался. Наконец, девушка, пошатываясь, поднялась и потопала. «Ребята, вы где? Ребята, я к вам!» — вполголоса повторяла она, как мантру. Ей чудилось, что земля пышет жаром после бомбёжки, словно она идёт по раскалённым углям. Может, так оно и было? Огибая брёвна, она нервно отстранялась от них руками, боясь, что те ни с того ни с сего взорвутся.
Поляна всё никак не кончалась… Девушка добралась до бурелома. «Наверняка, — подумала она, — если посмотреть сверху, линия разрушения леса — прямая». Алина не решилась соваться в разрушенную зону. «Интересно, а место падения Тунгусского метеорита на фотографиях выглядело так же? Может, той точкой был вовсе не самолёт, а метеорит?.. Но нет, зоны разрушения друг от друга на некотором расстоянии. Значит всё-таки бомбёжка. Но откуда она началась? Как близко была к лагерю друзей? Задело ли их?..»
Алина углубилась в лес метров на сто, как в горле запершило. Она пришла в себя и обнаружила, что столб дыма над лесом будто стал больше. Где-то впереди этот дым просачивался между деревьев и летел в её сторону.
— Я же говорил, что надо оставаться. Зачем сюда пошла? — произнёс строгий голос рядом.
— Я к ребятам, — на автомате ответила Алина. — Мне нужно к ребятам.
— Нельзя, — констатировал Валера. Он развернул девушку, мягко подтолкнул в спину и стал рассказывать, часто оглядываясь. — В общем, нашёл я твоих друзей. Неподалеку оттуда бомбить и начали. Их всё-таки задело. Судя по телам, там было три человека. Все мужчины. Двое в военной форме, на вид одинаковы. Третий — толстый. Соваться в ту сторону нельзя — там лес горит, ещё задохнёмся. Алина?
Девушка зажмурилась. Почему вдруг жвачка стала солёной? И почему Валеру стало плохо видно? Почему заложило нос? И почему?..
Она встала как вкопанная, но рука Валеры мягко и настойчиво двигала её вперёд. Алина ревела, не издавая ни звука. Ей было жалко себя, Антона, Федю и Севу, да и вообще всех на свете. И обидно. До боли обидно, что сегодня, в обычный воскресный день, умерло трое ни в чём не повинных людей. Да, каждый день умирают десятки, сотни, тысячи… но где-то там: в другом городе, в другой стране, в другой реальности.
Снова они пришли на поляну. Валера довёл девушку до погреба и поставил рядом.
— Ты пока осмотри, пожалуйста… э-э-э… то, что осталось от огорода. Он был вон там, приметила, когда ходила? Собирай всё съедобное, что найдёшь.
Алина, всхлипывая, пошла выполнять просьбу, а Валера тем временем забрался в погреб. Девушка брела по взрытой земле, пытаясь найти хоть что-нибудь. Минуту спустя она остановилась и напряглась. Да что может остаться после такого хаоса?! Он издевается, что ли?! И вообще, у неё был рюкзак, а внутри телефон и документы!
Она повернулась в сторону погреба, а оттуда уже вылезал Валера и походил теперь на институтского сотрудника: чёрные брюки, старенький тёмный пиджак и белая рубашка. В руках у мужчины была потёртая кожаная сумка, на вид — ровесница Алины. Борода хорошо подошла к этому имиджу.
Валера заметил взгляд девушки и поинтересовался:
— Ну, как? Похож на обычного человека?
Все вопросы куда-то испарились.
— Вполне, — отстранённо произнесла Алина.
— Ну, тогда пошли.
Мужчина закрыл крышку погреба, подвигал на ней что-то и встал, поправляя обновку. Он бросил печальный взгляд на разбросанные повсюду остатки книг, но даже не дёрнулся, чтобы собрать. Первые пару шагов до Алины он сделал с трудом — на ногах у него были коричневые кожаные туфли.
— Надо бы поторопиться, — пробормотал он, затем поднял руку над головой и осмотрелся. — Так… пойдём поперёк…
Мужчина указал в сторону, противоположную от бурелома, и они с Алиной направились туда.
Валера пропустил Алину вперёд, поэтому девушка не видела, что он периодически вскапывает носком ботинка землю в тех местах, где от их обуви оставались следы. Зайдя в лес, они ступил на ковёр из пожухлых иголок, поэтому необходимость в маскировке отпала.
Алина шла, опустив голову. Ещё полчаса назад любопытство било через край, а голова разрывалась от множества вопросов. Но всё разом померкло. Сознание сделало нужные выводы: ручей — плохой, Валера — странный, друзей — больше нет, лагеря тоже. Пусто теперь на поляне и в душе́.
— Ты так уверенно идёшь вперёд, — заметил Валера. — Хоть знаешь, куда?
— А какая, к чёрту, разница, — откликнулась девушка. — Мне сейчас всё по барабану. Даже если будете насиловать. Я и кричать не буду. Это раньше я думала, что хуже изнасилования ничего нет. Глупая была. Дурочка.
Валера нагнал Алину и серьёзно на неё посмотрел.
— Не буду я ничего плохого делать. Лучше скажи где живёшь — туда провожу.
— В городе.
— Ага. Хм. Значит, через часик-другой выйдем к дороге и поймаем машину.
— Ясно.
Алина выдавливала из себя слова, на лице застыла маска усталости и безразличия. Но сквозь тучу мрачных мыслей, которые по большей части заключались в жалости к себе и своему положению, пробилась одна:
— Получается, вы без дома остались?..
— Эх, Алина… надоело — говори со мной на «ты», по-другому не люблю.
Мужчина снял пиджак и помахал им перед собой. Ветер отказывался дуть, поэтому пекло́ очень сильно.
— Хорошо. «Ты» так «ты», — спокойно согласилась девушка.
— У меня погреб обустроен внутри, чем не жилище на первое время. Избу, да, придётся с нуля ставить, но это мелочи.
— Разве? Как скажешь.
Следующую фразу Алина сказала только через полчаса, когда немного успокоилась:
— А ты не видел в лесу рюкзачок? Такой маленький, бежевый.
— Нет.
— Жаль там у меня вещи остались!
Природа вокруг них жила полной жизнью: повсюду стрекотали насекомые и чирикали птицы. Солнце за спиной направлялось к линии горизонта. День кончался благополучно. Но не для всех.
— Послушайте… точнее, послушай… — неуверенно начала Алина.
— Валера, — подсказал мужчина.
— Да… Валера. На самом деле, мне абсолютно пофиг, но в голове зудит уже пару часов: почему воду из того ручья нельзя было пить?
— А ты ничего не заметила, когда зачерпнула оттуда?
Алина задумалась и посмотрела на руки. Воспроизвела в памяти ощущения от контакта с водой.
— М-м-м… нет.
— Ну вот — это на уровне ощущений. Не у всех бывает. Я чувствую, ты, похоже, — нет.
Грустно было признавать, но вопрос отпал окончательно. Вот так — разом, мгновенно. Ради чего, спрашивается, ушла из лагеря? Хотя тем, кто оставался там, не повезло в разы больше.
Алина смахнула слезу. Она постепенно возвращалась в реальный мир. На смену апатии постепенно приходило
