программу обеспечивает местный дом культуры. Площадь перед его зданием становится местом притяжения по воскресеньям. Две большие колонки обеспечивают музыку, гирлянда из покрашенных гуашью лампочек отвечает за освещение, а дядя Миша с самогоном — за бар, создавая настроение. Тусовка очень душевная. Правда, шестьдесят плюс и только в сезон. Летом тут скучно не бывает. А сейчас кажется, что нет никого в целом посёлке, и в этом есть своя прелесть.
Пробираюсь через заросший внутренний двор к узенькой калитке, подсвечивая себе путь фонариком на телефоне.
Когда-то здесь был огород. Бабушка даже выделила мне небольшой участок, где я выращивала землянику, редиску и укроп. Что из этого набора можно было приготовить непонятно, но возиться в земле было очень забавно.
Калитка оказалась закрыта. Вместо замка в петли продета проволока со скрученными концами. Этот временный способ защиты от любопытных туристов придумала ещё бабушка, когда мне было десять. Через два дня мне исполнится тридцать. Как известно, нет ничего более постоянного, чем временное.
Не могу никак пристроить фонарик. Свет то слепит глаза, то съезжает куда-то в сторону. Проволока проржавела, пачкает руки и царапается. Но я распутываю её дрожащими руками. Я очень спешу на встречу.
Расправляясь с защитой, открываю дверцу. Обычно здесь открывается умопомрачительный вид, но ещё слишком темно. Небо только-только начало сереть акварельными штрихами, подсвечивая силуэты гор и горизонт.
Его запах я почувствовала, как только вышла из такси. Соль и йод с оттенком шторма. Летом к этому волшебному зелью добавляется аромат смолы, которой истекают на жаре сосны. И немного солнца.
Сотня ступенек вниз и ещё двадцать три шага по гальке.
Море.
Бескрайнее, беспокойное, сильное, тёмно-тёмно-синее. Почти чёрное в предрассветной темноте.
Вся усталость и сон исчезают. Плевать, что намочу сапоги, подхожу к самому берегу. Волна бежит ко мне и тянется поздороваться, ласково обнимая ладонь холодной пеной. Брызги летят в лицо хаотичными поцелуями в щёки, лоб, губы.
Мы очень давно не виделись и столько всего нужно рассказать друг другу! Я уступаю первенство морю и внимательно слушаю его историю. Мои мысли исчезают. В голове только повторяющееся шух-шух.
Наблюдаю, как медленно просыпается ленивое рассветное солнце. Оно постепенно начинает разукрашивать небо немыслимо нежными оттенками. Сине-фиолетовый перетекает в пыльную лаванду, и где-то там за горизонтом пробиваются апельсиновые лучи счастья. Горы окутывает пушистая вата облаков. Где-то начинают петь птицы, а мне пора домой.
Сотня ступенек вверх забирает последние силы, и я даже не заморачиваюсь с уборкой в спальне. Меня хватает только на то, чтобы снять защитную плёнку с мебели и застелить постель. Прогреться дом не успел, всё ещё прохладно и сыро. Приходится остаться в тёплых штанах, свитере, плотно завернуться в кокон из двух одеял.
Сон подхватывает меня, как только голова касается подушки, и так же быстро выплёвывает обратно. Только немного в другую реальность. Солнце заливает комнату, но теплее не стало. Я всё ещё дрожу, несмотря на все слои утеплителей.
Открыть сухие глаза и смотреть на этот мир больно. Мигрень бродит где-то рядом, желая напасть. Каждый вдох холодного воздуха забивает гвоздь прямо в мозг.
Встаю и иду к котлу, как только ловлю фокус. Все необходимые лампочки радостным красным цветом оповещают, что он отключён.
Только этого мне не хватало.
10. Холодное утро
Слишком, слишком много неприятных ощущений приходится на каждый миллиметр моего тела.
Назойливые молоточки бьют точно в виски и по затылку. Кажется, что это Мьёльниры, не меньше. Вместо обычного стука, пробирающие до дрожи, долгие раскаты грома. Если зажмуриться, то и молнии можно увидеть.
От солнечного света хочется спрятаться, но это оказывается ещё больнее. Как только веки смыкаются, в глаза будто попадает жгучий яд. В горле застряла стеклянная крошка. Нос всё ещё заложен, и губы не только искусаны, но и пересохли, потрескались оттого, что приходится дышать ртом.
Где там Аннушка с целительным маслом? Мне бы очень помогла её трамвайная терапия.
Я будто в тумане плыву, а руки действуют на автомате. Зажать две кнопки и прокрутить рычаг. Сначала слышатся тихие щелчки, шипение и… Ничего. Котёл не запускается ни с первого, ни с пятьдесят первого раза. Так как мозг временно недоступен, просто продолжаю повторять ещё и ещё. А вдруг вот сейчас, ещё разочек и выйдет! Ни народное “вынуть и вставить вилку в розетку”, ни заводская кнопка рестарта не помогают.
Целую бесконечность времени я танцую вокруг котла. Поменять последовательность нажатия кнопок, перепроверить все подключения, выложить кабель особенным способом… Не помогает.
В поисках новых бесполезных методов запуска решаю прямо сейчас начать уборку дома с этой комнаты. Вдруг котёл грязи боится, а здесь я со своими проводами и кнопочками пристала!
Средств для уборки нет никаких. Как и топлива для меня. Нужно собираться в магазин. Если на смене сегодня тётя Катя, то это не только магазин, а ещё и отличное справочное бюро. Она всех знает и быстро найдёт мне спасителя!
Бойлер, к счастью, более положительно ко мне настроен и выдаёт щедрую порцию горячей воды. Моему лицу, к сожалению, это не помогает.
Не помогают даже солнцезащитные очки.
Выйдя на улицу, слепну от солнечного света. Оказалось, пока я спала, метель догнала и укрыла здесь всё пушистым снегом. Даже шпили на заборе принарядились в уютные шапочки. В ватной тишине слышался лишь звук моих шагов по хрустящему снегу. Он разносился по округе и таял эхом.
Магазин “У Степана” был ближайшим и самым крупным в посёлке. Ассортимент поражал разнообразием. Бытовая химия, детские игрушки, инвентарь для огорода и даже немного одежды. Здесь можно было найти пшеничную муку и резиновую лодку. На соседних витринах продавалась скумбрия горячего копчения и десерты. Аромат промокшего картона, который заботливо уложили под ноги, чтобы не разносить лужи от снега, причудливо смешивался с запахами рыбы, овощей и новой резины.
Аппетита у меня не было, но я всё равно почувствовала лёгкий укол сожаления о том, что не заехала в супермаркет перед отъездом.
— Здрасьте, тёть Кать, — прохрипела я, не узнавая свой голос.
Женщина за прилавком дёрнулась, не ожидая такого обращения, и недовольно сощурилась. Видимо, фокус навести это не помогло, и она надела на нос очки.
— Мирка, ты, что ли?
11. Strangers in the Night
Тётя Катя совсем не изменилась. Такая же пышная красотка с огненно-рыжими волосами. Разве что морщинка между бровей стала глубже.
