– Ну ладно, ты беги.
– Спасибо, до свидания, – сказал он, указывая на обед.
Дверь закрылась, и он остался один в этом оглушающем тихом полумраке лестничной клетки. Черные тучи проникали прямо на подъездную площадку и повисли прямо над головой Родиона. Хотелось вернуться в свою такую надежную и светлую квартиру и больше никогда оттуда не выходить, как и поступил один из жителей этой квартиры под номером сто шестнадцать.
Оказавшись на улице, он быстро огляделся и не заметил того «капкана», который обычно встречался здесь с утра. Только настороженная парочка котов, ожидающих не пойми чего. Махнув на них, Здравый втянул обжигающе холодный воздух в легкие и прокашлялся.
Сегодня Родион надел свое дорогое кашемировое пальто, туфли и часы. В одной руку был черный дипломат, а в другой непроницаемый пакет с другими вещами.
По пути на работу ему на глаза попался тот самый бар, и Здравый в омерзении от нахлынувших эмоций отвернулся. Он хотел как можно быстрее забыть ту ночь и те чувства, когда тебя бьют.
Доехав до места работы на маршрутке, быстро забежал в уличный туалет. Вышел он оттуда совсем другим человеком. В обычной синей куртке, кроссовках и шапке, а на скуле вновь был видна царапина с синяком. Через дорогу находился автовокзал, где он обычно оставлял в ячейке свой пакет с вещами. А обратно уже шел на работу.
Подходя до места назначения, он увидел Олега, идущего ему на встречу. Здравый весь сжался от неловкости, а тот с улыбкой до ушей, весь свежий и приятный на вид, уже махал рукой.
Родион, как всегда натянуто улыбнулся и пожал руку в ответ, когда тот подошел.
– Привет, ну как ты после вчерашнего? – Родион не понимал, тот над ним шутит или действительно не помнит, как случайно в драке задел его по лицу.
– Замечательно, – он все еще улыбался, – погода не радует, вроде даже дождь обещали. И как мы будем работать?
– А я дождя не боюсь, и вообще ничего не боюсь, – Олег встряхнул плечи и руки, как обычно делают, готовясь кого-то бить. Родион напрягся. Точно не помнит? Или… он обнял за плечо Здравого, – знаешь, советую тебе лучше присматриваться к окружающим тебя людям.
Брови напарника нахмурились, и последующая фраза прозвучала уже более грубо.
– А то мало ли кто гнидой окажется.
***
Дома плохо, но на улице еще хуже. Сегодня отчаяние захватило его. Илье снились насмешки, кривые улыбки подростков и оскорбительные слова, которые ему бросали в спину те, кого он считал своими друзьями.
Проснулся он в полной темноте, около 2 часов ночи. Он был весь липким от пота, его начало трясти. Как в бреду, Илья подорвался с кровати и направился в прихожую. Перед глазами было мутно, он еще не до конца проснулся, но не осознавал этого в полной мере. Была цель, которую нужно было достичь. В доме было так тихо, что можно было услышать биение его сердца. Оно стучало где-то в горле.
Он остановился у входной двери.
Ты должен открыть. Открой.
Открой эту дверь.
Положив вспотевшую ладонь на ручку, и с третьего раза замок поддался. Одним рывком он распахнул дверь.
Из темноты коридора до него дошел прохладный воздух. Тело покрылось мурашками. Пульс зашкалил, и он захлопнул дверь обратно. От напряжения в глазах все поплыло и, потеряв равновесие, Илья упал на пол.
Зачем я сюда пришел? Зачем открыл проклятую дверь?
Он начал с надрывом смеяться. Тихо, но ночью его было слышно во всей квартире.
Илья раскачивался взад-вперед, сидя в прихожей. Ему послышались шаги из дальней комнаты.
Бабушка.
***
Сидя на подоконнике, Илья смотрит в щель закрытой шторы. Это всего третий этаж, его могут увидеть. Сейчас вечер, и небольшая компания подростков собралась под окнами и шумела. Илья смотрел на них и завидовал.
Когда-то давно он также сидел здесь, только окна были распахнуты и он провожал маму на работу, пока она не скроется за поворотом. Он помнил, как она устроилась нянечкой в один богатый дом и, собираясь на работу, стояла у зеркала в прихожей и поправляла свежую укладку. Слишком для няни. Илья подошел к ней и потянул за подол ее коричневого плаща, пока она не одернула его.
– Не хватай меня! Прямо как его сынок, никаких манер, – Илью это очень расстроило и он начал плакать и говорить, чтобы она туда больше не ходила.
– Да что с тобой сегодня? Ты еще слишком мал, чтобы понять, что твоя мама делает все для тебя. Скоро у тебя появится папа, ты что, не рад? – она отвернулась от него и стала поправлять пояс на талии, – Надеюсь, он научит тебя хорошему поведению. Тебе просто необходим отец. Ты должен видеть пример настоящего мужчины, а то привык устраивать сцены на пустом месте. Девочка, что ли? Будь сдержаннее.
Она хлопнула дверью, и Илья остался один.
В его комнату постучала бабушка и позвала на обед, вырвав из воспоминаний.
– Как ты сегодня себя чувствуешь? Утром ты опять ходил и твой приступ…
– Все в порядке. Это было недоразумение.
– Как же ты можешь так говорить про это? Я уже не молода! Вдруг со мной что случится, ты подумал? Что тогда будешь делать? Мне тоже нужна помощь, на кого мне еще надеяться?
– Ты вроде уже нашла себе другого, более подходящего внука? Что теперь от меня требуешь? Носишься за ним, обеды готовишь, всячески прислуживаешь. Для этого ты, видимо, недостаточно старая, – он еле все это выговорил с мешающим камнем в горле, который словно намекал ему, что Илья сказал лишнего.
Он не решился поднять на нее глаза, но чувствовал, что атмосфера изменилась.
– Не трогай Родиона. Он, в отличие от тебя, здоровый, полноценный молодой человек, который не страдает ерундой.
Илья замер пораженный.
«Смотри, идет этот неполноценный», «Какой из него мужчина вообще», «Ущербный, хотя на лицо неплох был».
Она обманула его на той вечеринке. Затянула в спальню, а когда он разделся и лежал на кровати, сфотографировала его. Потом включился свет, и туда вбежали ее подружки. Илья ничего не понимал, а когда на следующий день вся школа увидела его позор, он понял, что ее нежность была жестокой шуткой.
Ты держала меня за руку, а потом жестко оттолкнула. Кинула в бездну, абсолютно непроницаемую, без какой-либо возможности выбраться оттуда.
Мария Ивановна замолчала, увидев его состояние, и сделала такое лицо, от которого захотелось сбежать.
Жалость и отчаяние.
Он вылетел из-за стола и пошел прочь в свою комнату. Илью выворачивало изнутри, сжимало в тугой узел и не давало дышать. Даже спустя столько времени ничего не прошло. Прошлое преследует, от него невозможно скрыться. Илья смотрит в сторону зашторенного окна и жалеет, что слишком низко для прыжка.
