Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
свободна, энергична, выступает против конформизма. Она ездит на велосипеде: вот она быстро мчится по улице Корсо – римляне возмущенно смотрят ей вслед, в глазах их осуждение. Даже ее привычки выдают в ней революционерку. Она отринула старые семейные традиции, отбросила сексуальные табу. Первые ее любовные отношения были свободными: она не признает никакой любви или замужества. Она не хочет создавать семью, не хочет детей: тот, кому предстоит готовить революцию, не имеет времени ни на что другое. Чернигов – это уже далекое прошлое. Она выбрала служение социализму и живет в бедности. В 1903 году она пишет семье письмо, в котором отказывается от всего своего наследства в пользу братьев и говорит, что ей достаточно ежемесячного пособия[28]. В остальном она не хочет иметь ничего общего со своей буржуазной семьей. Однако политика пока еще тянет ее в Россию, где постепенно назревает революция 1905 года. Ей хочется быть здесь, чтобы участвовать в борьбе против тирана. Это не для таких начинающих революционеров как она: даже ее соотечественники советуют ей не делать этот шаг. Лучше оставаться в Италии: партии нужна эта девушка, готовая к кропотливой работе по пропаганде и просвещению людей в деревнях и на рабочих местах.
Социалисты внимательно следят за передвижением итальянских трудящихся, за их обучением и помощью им в чужой стране. Кто в таком деле может быть лучше этой старательной и прилежной девушки?
Я узнала, что швейцарский город Сент-Голл с его огромными текстильными фабриками, на которых работали тысячи итальянцев – особенно девушек и женщин, – и с многочисленными итальянцами-каменщиками был важным центром эмигрантов. Я поехала в Сент-Голл.
Этот город расположен в так называемой немецкой Швейцарии, и немецкий язык является там официальным. Народный дом, который служил штаб-квартирой швейцарским профсоюзам, также был и местом сбора иностранных рабочих, среди которых преобладали итальянцы. Я сразу же увидела трудности, которые испытывали иностранцы как в отношениях со своими работодателями, так и с товарищами по профсоюзу. Благодаря своему умению говорить на многих языках я поняла, что могла бы оказывать итальянским рабочим помощь в качестве переводчицы[29].
Она становится профессиональным агитатором. Первым ее партийным поручением стала работа в профсоюзе Сент-Голла: она преподавала немецкий язык, вела воспитательную работу. У нее было призвание – содействовать росту сознания и повышению культурного уровня итальянских рабочих. Первое ее выступление состоялось в декабре, в клубе немецких социалистов. Анжелика должна была выступить перед целым залом, где собрались рабочие. Она боялась, что ее ожидает фиаско. На самом деле все прошло блестяще. Неожиданно для себя она оказалась прекрасным оратором и овладела вниманием аудитории, зажигая сердца своей страстной речью.
Стоя на сцене, эта русская девушка, ростом не больше полутора метров, с живыми темными глазами и копной русых волос, преображается. Голос ее звучит свободно и непринужденно, в горле пересохло, лицо горит от возбуждения. Она говорит больше часа, не останавливаясь после повторяющихся неоднократно аплодисментов. После этого случая она становится одним из самых популярных пропагандистов в Швейцарии. Со всех сторон она получает приглашения и нередко выступает по четыре-пять раз в день на итальянском, французском и немецком языках.
18 марта 1903 года ее пригласили товарищи из Лозанны, чтобы отметить годовщину Парижской коммуны. В Народном доме одно за другим следовали выступления, не имевшие у аудитории особого успеха. Но когда слово взяла Балабанова, обстановка изменилась, ведь послушать ее приехало много итальянцев. Лозанна, как многие другие швейцарские города, была наводнена итальянцами: политическими беженцами, уклоняющимися от воинской обязанности, каменщиками и просто бездельниками. Политическая работа была плодотворна, особенно среди многодетных прядильщиц и отцов семейств, которые были вынуждены оставить свои семьи в Италии в самых нищенских условиях. Этот город стал средоточием рабочего движения с сильными революционными тенденциями. Здесь находилась штаб-квартира Социалистической федерации, профсоюзов и редакция еженедельника L’avvenire del lavoratore («Будущее трудящихся»). Здесь жило почти шесть тысяч итальянцев. «Разнообразное и разноцветное полчище, нищее, но деятельное и полное сил, чья штаб-квартира находилась в старой части города, на Рю дю Пре, кривой темной улочке, прозванной местными Boulevard des Italiens (“Бульвар итальянцев”)»[30].
Анжелика сосредоточена на своей речи, но иногда теряет нить. Дело не в девушке. Кто-то ее отвлекает. Среди слушающих – молодой человек с усиками, он упорно смотрит на нее своими глазищами, взор его завораживает. Анжелика не может отвести взгляда от этого итальянца с массивной челюстью и взъерошенной шевелюрой. Ей хочется узнать, кто он такой. Она то и дело бросает на него взгляд. Он выглядит неряшливым и убогим в своих нищенских одеждах, лицо его выражает внутреннюю тревогу, а руки нервно теребят шляпу.
Все это заставляет ее предположить, что перед ней чрезвычайно обездоленный и голодный человек. И когда заканчивается конференция, товарищи подтверждают ее предположение. Она решается подойти к нему.
– Он один из этих несчастных, зовут его Муссолини. Он нигде не работает. Он был школьным учителем, но бросил работу из-за болезни, да и дисциплины ему не хватало.
– И чем же он живет?
– Чем придется. Один из членов Лиги каменщиков уступил ему свою кровать, я попросил жену сшить ему рубашку и нижнее белье – из его простыни. Другой товарищ подкармливает… жалко его!
– Скажите, товарищи, а нельзя ли ему найти какую-нибудь работу?
– Работу? Какую работу? Каменщиком, как мы, он работать не хочет. Его раздражает работа. Дисциплина, без которой не обойтись, когда работаешь… вставать надо рано… и работать как вол – это не для не него…
– К тому же он болен, бедняга, – говорит женщина, у которой четверо детей. – В общем, скажу тебе по правде, Анжелика, мне этот тип не нравится. Когда он приходит, мне становится не по себе. Как только он появляется на пороге, дети убегают, боятся его взгляда. Но он голоден и болен – так, по крайней мере, говорит мой Паоло и Чекко, который уступает ему свою постель[31].
Анжелику поражают эти слова. Она об этом никогда не будет рассказывать. Хотя и признает, что в тот вечер, 18 марта 1903 года, ее взгляд сам собой притягивался к этому молодому человеку. Она выделяла его из всей аудитории. Девятнадцатилетний Бенито заворожил ее своими гипнотическими «глазищами», она не могла устоять перед его чарами.
Закончив речь, Анжелика идет через зал, наполненный дымом сигарет, проталкивается через толпу бородатых мужчин и женщин в длинных поношенных платьях, громко сдвигает стоящие на ее пути стулья и подходит к Муссолини. Она слышит его жесткий голос, его интонации. Вблизи его взгляд кажется еще более одержимым. Юноша сильно жестикулирует, рот его кривится, он
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
