хочу слышать то, что скажет сейчас Принц, что мне стоит лишь встать на ноги, отворить скрипучую дверь, преодолеть несколько ярдов в кромешной темноте, вырваться на божий свет и никогда больше не возвращаться в эту чертову хижину у основания маяка. Я даже вообразил себе, что мой отец в то мгновение не желал мне ничего иного. Но я остался сидеть. Что-то пригвоздило меня к месту. Мне очень хочется думать, что это был взрослый поступок – вернее, взрослое бездействие. Мне хочется верить, что я осознал тогда окончательно и бесповоротно, как тяжело иногда бывает сделать выбор не в пользу своего собственного комфорта, как быстро и безжалостно требуется иногда принимать судьбоносные решения. Но на самом деле, я был элементарно испуган. А где-то на границе подсознания маячила мыль, что поступи я тогда по-другому, отец очень разочаровался бы во мне. И я остался сидеть, боясь встать на ноги и опасаясь потерять лицо перед одним из двух людей, которые составляли мой мир.
– Я сбежал от него, – очень серьезно ответил Принц. Он больше не улыбался.
Отец кивнул, его ладонь расслабилась.
Принц отвернулся и посмотрел в единственное окно в комнатушке. Из него был виден маяк и маленький уголочек моря.
– Он поставил передо мною выбор – как и перед вами в свое время – написать все или переложить долг. Я не успел. А потом сбежал.
– Сколько вам оставалось написать? – тихо спросил отец.
– Одну сказку.
– Одну, – с придыханием повторил отец. Принц кивнул, не оборачиваясь.
– Я не успел закрыть ваш долг, но рассчитался за свой. Увы, наш господин суров, и для него долги не имеют собственности. Они просто есть, и кто-то должен их отдавать. Увы, мы с вами бессильны перед Контрактом, и наши недоработки вынужден будет устранять ваш сын.
Отец покачал головой.
– Я так верил… вам почти удалось совершить невозможное. Мне стоит вас поблагодарить.
– Почти! – грустно усмехнулся Принц, поворачиваясь к нам. Он сел за стол и поднял свой бокал. После секундного колебания, отец последовал его примеру, и я повторил за батюшкой.
– Выпьем же за то, чтобы дела завершались, – мрачно сказал Принц, и мы выпили. Вино оказалось сладким, я никогда такого не пробовал доселе. Наверное, это было и вправду непростое, королевское вино. Мы помолчали.
– Сын, – молвил отец. – Я… я молю тебя об одолжении.
Я неуверенно кивнул. Все это происходило как будто во сне. В том самом сне, о котором я так и не смог забыть. О котором я никогда не рассказывал батюшке, так как боялся выглядеть дураком в его глазах, и матушке, так как страшился ее напугать. И теперь все разрозненные кусочки этой загадки сложились воедино, и я понял, что же от меня требовал тот таинственный господин в черном, лица которого я не мог различить. В том страшном сне я писал сказки.
И когда я поднял взор и наши глаза встретились, отец прочитал в них все, что я не был еще готов выразить словами.
Сказки. Истории. Рассказы. Странно, как эти простые, каждому с детства знакомые слова могут вызывать столь непропорциональный ужас. Одних воспоминаний о моем повторяющемся кошмаре вполне хватило для того, чтобы пережить его наяву, а присутствие Принца многократно усилило задремавшие мысли. Я снова сидел перед пустым пергаментом и беспомощно смотрел туда, где должны были появиться неподатливые строки. Я ухватился за край стола, а отец положил руку мне на плечо. Принц встал с места и снова повернулся навстречу морю.
– Вы хотите, чтобы я написал сказку, – выдавил я, и этой невинной фразой сказал больше, чем можно было от нее ожидать.
– Не обязательно сказку, – мягко поправил Принц, не оборачиваясь. – Можно просто историю. Новеллу. Поэму. Повесть, в конце концов.
– А если, – начал я и осекся.
– А если вы откажетесь? – закончил за меня Принц.
Я нервно сглотнул и кивнул.
– Тогда твой долг перейдет к другому, к следующему несчастному в очереди, – сказал отец. – Как и оговорено в Контракте его высочества.
– Контракт один, – кивнул Принц. – Он лишь модифицируется, и других больше не будет. И долг перейдет к Изабелле.
– К кому? – хором прошептали мы с отцом.
– К Изабелле, – тихо сказал Принц. – К ведьме, которую я любил.
Когда мы оба промолчали, он добавил:
– А уж она напишет свою новеллу, в этом вы не сомневайтесь.
И вновь над столом воцарилась тишина.
– У нас вдоволь еды, – неожиданно предложил отец. – Извольте отобедать у нас, Ваше высочество.
– Я восторженно принимаю ваше грандиозное предложение, Дуглас, – ответил Принц с благодарным поклоном, и призраки прежней игривости заплясали в его глазах.
Мы с батюшкой синхронно поднялись из-за стола и, нелепо пытаясь уступить друг другу место, стали протискиваться к выходу. Как будто у сложившейся ситуации было одно неизбежное разрешение, о котором никто не подумал заранее – поесть от души. Когда мы были на полпути к выходу, спотыкаясь и нащупывая руками стены в темной прихожей, мне показалось, что где-то позади Принц нежно прошептал:
– Моя бедная потерянная девочка…
Как я отправился в путешествие
Матушка ждала нас у порога. Мне почудилось, что она, завидев нас, едва заметно положила руку на сердце, но я не был готов поручиться за свое воображение. Когда мы приблизились, она уже полностью овладела собою – ее лицо было привычно благожелательно и спокойно. Она сдержанно улыбнулась нам с отцом, а Принц удостоился изящного реверанса и учтивого приветствия.
– Я почти готов поверить, что вы рады меня видеть, – грустно усмехнулся тот, обменявшись с нею необходимыми любезностями.
– Я еще издали разглядела, что вы не тот, кого я опасалась, – улыбнулась мать. – Надо понимать, что Габриэль все уже знает, – добавила она в ответ на укоризненный взгляд отца.
– Не все, – покачал головой батюшка, – но скоро тайн не останется.
Я в тридесятый раз поборол желание ущипнуть себя за руку.
Обед прошел в светской беседе. Принц кратко обрисовал свое путешествие из Лилии в наши края, отец много интересовался о состоянии дорог и том, каковы волнения на границе. Я слушал мало, а понимал и того меньше. Я не смыслил в политике, и разговор о провале дипломатической миссии герцога Таливарского в Лилию слабо увлек бы меня и при более благоприятных обстоятельствах. Когда трапеза наконец завершилась, и от причины, что свела наше семейство с Принцем, было уже не убежать, мы нашли спасение в молчании. Маменька удалилась в свою комнату. За окном смеркалось.
– Пора, – молвил Принц.
Отец вздохнул.
– Когда вы отправляетесь?
Я даже не нашел в себе
