Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
ладони словно сердце, только что извлеченное из чьей-то груди.
И тогда он сказал:
— Эта хурма предназначена для мусульманина Джалаладдина, который родится на шестьсот лет позже меня. Кто из вас передаст эту ягоду хозяину?
Мы все — я, Умар, Усман, Али, Билал, мы промолчали, потому что никто из нас и придумать даже не мог, как прожить еще шестьсот лет.
И тут из темноты выступил человек. Я не мог вспомнить, был ли это кто-то из приглашенных. Кажется, я его ни разу не видел. Одежда, в которую он был одет, казалась тоже незнакомой и странной. Среди нас предпочтением пользовались белые, черные и серые одеяния, а этот был закутан в ярко зеленую абу[9] с золотой тесьмой, неуместную в это время года, под которой скрывалась ослепительно белая рубашка. Край абы покрывал голову, являя взору пряди длинных седых волос. На ногах незнакомца сияли расшитые золотом индийские моджари с загнутыми носками — такого же зеленого цвета, как и плащ. По одежде трудно было определить, из какой страны прибыл незнакомец. И его иссеченное морщинами темное лицо, и его седая борода тоже не вызывали никаких догадок.
Человек этот обратился к Пророку, не произнеся положенных формул вежливости и даже не поздоровавшись. Говорил он с сильным акцентом, происхождение которого я тоже не смог определить.
К нашему удивлению, Пророк поднялся с места и спустился с настила на землю. Он поклонился незнакомцу, прижав правую руку с плодом хурмы к груди. Словно желал, чтобы пульсация ягоды передалась его сердцу.
— Я ждал тебя. Возьми этот плод и передай его мусульманину Джалаладдину Мухаммаду Руми. Ведь его существование через шестьсот лет — подтверждение того, что ислам будет жив и тогда. Я в этом уверен, но мои последователи и ученики тоже должны знать наверняка, хотя сомнение часто посещает их головы, сбивая с пути. Потому что нет в мире человека, которого нельзя было бы переубедить оставить истину и направить по ложной дорожке.
С этими словами он передал ягоду незнакомцу. Тот почтительно принял ее и спрятал в складках одежды. А потом снова отступил в тень, которая сделалась вдруг настолько густой, что я не смог разглядеть, куда он направился или как исчез.
Учитель умолкает, но я, привыкший во всем искать тайный смысл, жду продолжения. Его рассказ не похож на хадис, а больше на сказку из тех, что рассказывают на ночь маленьким детям. Но она без конца, хотя я точно знаю, что каждая сказка должна иметь конец. Чтобы ребенок понял, о чем она и чему учит. Но Абу Бакр молчит, и тогда я спрашиваю сам:
— Муаллим, а что было дальше?
Он приоткрывает глаза:
— Ничего. Я так и не узнал, кем был тот человек и почему Пророк доверил ему это дело. Почему он не выбрал кого-то из нас? А, может быть, в том и был замысел Аллаха? Я ничего не знаю... И не знаю того человека...
Голос его прерывается. Взгляд блуждает, словно он меня не видит или не понимает, где находится. А потом совсем тихо просит позвать к нему родных, чтобы проститься.
Я поклонился и вышел из комнаты, чтобы выполнить его просьбу. И больше никогда не увидел его живым. Только на другой день, когда шел вместе с остальными за его табутом, я понял, что теперь остался совершенно один. Когда я был младше и тоже терял близких людей, меня никогда не посещало такое острое чувство тоски. Тогда все происходило словно бы не со мной, а теперь я стал старше и испытывал чувства гораздо более сильные, чем раньше. Ведь как говорил мой учитель: «Большая мудрость приносит большие страдания». Наверное, я становился мудрым. И понимал не только то, что остался без поддержки — в конце концов, у меня в руках было ремесло, и я уже мог постоять за себя — но меня исподволь начинала занимать и другая мысль: а что, если я стал преемником земной жизни муаллима и теперь должен что-то сделать. Но что? Я вновь и вновь проговаривал в голове наш последний разговор, но никак не мог ухватить истину или получить ответ. Но у меня было впереди еще много лет жизни, хотя мусульманин должен всегда помнить о смерти, но мне не хотелось пока об этом думать. «У меня впереди еще много лет жизни», — повторял я беззвучно, понимая, что ответ найдется сам, или я его найду собственными силами.
Примечания
[1] Хиджра — переселение мусульманской общины под руководством пророка Мухаммада из Мекки в Медину, произошедшее в 622-м году. От Хиджры ведется отсчет в исламском лунном календаре (лунная хиджра), а также в иранском солнечном календаре (солнечная хиджра).
[2] Табут — погребальные носилки в исламской традиции.
[3] Викала (араб.) — торговый двор, в котором размещались купцы и их товары, проводились сделки купли-продажы и прочее.
[4] Хадис (араб.) — рассказы очевидцев и современников о поступках и словах пророка Мухаммада, затрагивающие различные религиозно-правовые стороны жизни мусульман.
[5] Сулейман ибн Дауд — исламский пророк, третий еврейский царь и правитель объединённого Израильского царства в период его наивысшего расцвета. Сын пророка Давуда (Давида). Отождествляется с библейским царем Соломоном.
[6] Харам (араб.) — запретные деяния для мусульман.
[7] Сура (араб.) — части (главы), на которые делится Коран.
[8] Аят (араб.) — наименьший смысловой отрывок Корана, оканчивающийся рифмой, составная часть суры.
[9] Аба — шерстяной или из грубой ткани плащ с укороченными рукавами.
Глава 2
15-й год Хиджры
Сук аль-ислам, крупнейший рынок в Медине, был похож на огромный гудящий улей. Он начинался у дома молитвы аль-Ид и тянулся до древних могил Бану Саадат, что близ горного склона аль-Вида к северу от города. Это место, называемое Джарар Сад, Посланник, да благословит его Аллах и приветствует, повелел сделать частью рынка, значительно расширив его границы.
Обширное пространство, напрочь лишенное строений и даже навесов, было битком набито разношерстной толпой. Среди чистейших белых одеяний взрослых мужчин то тут, то там виднелись красные камисы[1] мальчишек, еще не достигших совершеннолетия. Среди головных уборов преобладали чалмы, чаще черного цвета, хотя иногда попадались и желтые.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
