таком напряжении, будто он доподлинно знал ответ.
— Нет, — наконец ответил он и долго посмотрел на линию горизонта. — Я Мудрец. Как я могу обвинять себя в подобной низости?
Он засмеялся. В последний раз Тиеф слышал смех в пещере Шара, в потусторонней теперь уже жизни. Тогда смеялись над ним. Одинокий смех шипел над песками долго, безбрежно и оборвался столь же внезапно, сколь и возник. Ио осунулся и прежним бесцветным голосом проговорил:
— Мы отдали себя взамен спасения, но сами же и погибли. Мудрецы, горстка Ра… Они, возможно, спасены, но мы — вряд ли. Мы, — Ио горько усмехнулся. — Кто мы теперь? Кто?
Даже Изотер ничего не ответил. Избранные в смущении изучали песок под ногами, переминались с хвоста на ноги и мучительно искали выход из молчания. Но подходящих слов не находилось. В голове тревожно звенела одна мысль. Кто они теперь? Обычные Ра, чье сознание измучено волей Мудрецов? Или Мудрецы, отягощенные личинами Ра? Странно, но граница между великими предками и Мудрецами стерлась окончательно. Теперь памятный спор с Монтерсом, относительно их схожести, представлялся бессодержательным и заведомо решенным. Сейчас Тиеф был почти уверен, что не было никаких предков. Был лишь Мудрец, являющий избранным сплав прежних жизней.
— И все же, — Вимерис первым нарушил затянувшее молчание, выдержал паузу и продолжил. — Мы не вправе отступать. Пускай мы стали Мудрецами, это не означает, что нужно и дальше предавать Ра. Мне жаль их еще больше чем себя и… Нам все равно нечем заняться, кроме как приглядывать за ними.
— Есть, — хором ответили Шорти и Веллан. — Мы хотели бы исследовать планету.
Тиефа раздражала эта пара. Они все время где-то пропадали, а если появлялись, то исключительно вместе. Их движения и слова полностью копировали друг друга, точно один являлся отражением другого. Для чего нужно было вести себя именно так — Тиеф не понимал, но и не спрашивал. Хватало собственных колючих мыслей.
Инициативе никто не возразил, тем более что Шорти и Веллан редко присутствовала на собраниях, а еще реже участвовала в разговорах. Получив всеобщее благоволение, они тут же испарились претворять задуманное. Прочие избранные разбрелись по своим пирамидам, не сказав больше ни слова.
* * *
Прошло несколько дней с момента их прибытия на новое место. За этот небольшой срок Ра проявили удивительные способности к адаптации. Теперь даже самые неповоротливые из них свободно разгуливали по пескам, сытно дышали и благодушно щурились на высокое солнце. Складывалось впечатление, будто Ра не прилетели с другой планеты, а жили тут всегда… За время межпланетного перелета светоулавители Ра посерели и одрябли, но теперь вновь наливались сочной зеленью, да такой, которой Тиеф прежде не видел.
Окрестные барханы если и представляли угрозу, то не страшнее жарких миражей. Мелкая живность, что собиралась ночью у водоема, не беспокоила переселенцев, поскольку те запирались в пирамидах еще засветло. Зато Тиеф пристрастился к ночным бдениям. Со смешанным чувством покоя и тревоги, он выбирался в ночной простор и наблюдал за диковинной жизнью.
Местная фауна принципиально отличалась в способе получения энергии. Если для Ра единственным источником были воздух, вода и солнечный свет, то для живоглотов, — так про себя назвал Тиеф местную жизнь — другие организмы. Чешуйчатые ползуны поедали прыгающих лохматиков, лохматики — мелких многоножек. Чем питались многоножки — оставалось загадкой, но, Тиеф был уверен, что и они как-то вписывались в пищевую круговерть.
Но встречались и организмы, усваивающие энергию солнца. Растения, какие раньше были и на их родной планете и от которых, согласно преданию, произошли Ра. Чахлые и невзрачные они служили пищей некоторым живоглотам, встречались редко и всеми силами тянулись к воде. Наверно, в других местах планеты, где влаги имелось больше, растения процветали. Глядя на многообразие жизни и размышляя о той ее части, которую Тиеф не видел, проскальзывали мысли о разумных созданиях. В том, что они есть, сомневаться не приходилось, ведь даже их суровый мир явил цивилизацию, просуществовавшую очень долго…
Наверняка, любой живой организм появлялся с одной целью: преуспеть в своем развитии настолько, чтобы однажды воссиять искрой разума. Именно разум — краеугольный камень любой жизни, ее цель, но и ее же погибель. Обретшие сознание выпадают из общего лона, превращаются в отщепенцев и врагов всего живого. По крайней мере так было с Ра.
В своих размышлениях Тиефа отталкивался от знаний, которыми располагал. Познания, хоть и обширные, но не абсолютные — могли привести к неверным выводам. Но он не извлекал пользы и не решал конкретных задач. Тиеф размышлял бесцельно, для себя. Ему нравилось думать так, как не мог прежний Тиеф.
А еще он завидовал Шорти и Веллану, которые отправились исследовать планету. За время их отсутствия здесь ничего не произошло, а вот они наверняка столкнулись с массой интересных вещей. То, что с ними могла случиться беда, Тиеф в размышления не брал. Что может случиться с избранными?
Странными все-таки они были, подозрительными. Иногда казалось, что это один избранный, для чего-то расщепивший себя пополам. А иногда, — что это вовсе не избранный, а нечто… иное. В особо тягостные мгновенья, когда мысли окрашивались в тона рокового заката, Тиефу казалось, что они истинные хозяева положения. Именно они повинны в гибели родной планеты, а теперь, переместившись на новую землю, сгущают ожесточение здесь.
Новое утро, ознаменовалось приятным сюрпризом. Один из подопечных Изотера сбросил в песок сеянец, о чем избранный и поспешил сообщить:
— Это может означать, что мы избежим вырождения, и новые Ра будут появляться!
— Ничего это не означает, — скептически тряхнул дышалом Монтерс. — Сеянец может не взойти. Вот когда он проклюнется и из песка выйдет новый Ра, тогда и поговорим.
— Ты не уверишься, даже когда это произойдет, — усмехнулся в ответ Изотер. Он был слишком доволен, чтобы обращать внимание на колкость товарища. — Подождем еще немного. Я уверен, что именно так и будет.
— Возможно, — не унимался Монтерс. — Только у меня есть основания полагать, что проклюнутся не Ра, а нечто иное. Другой воздух. Другой песок, притяжение другое. И самое главное: чем они будут наполняться? Где им капли брать-то? Капли остались там, на родине. А без них это будут не Ра, а вечные пустышки. Или…
— Или? — подтолкнул его Тиеф, догадываясь о чем пойдет речь.
— Или взойдут совсем не Ра. Мы такие какие есть благодаря каплям, тому следу, который оставляют они, проходя сквозь нас. Крупицы Всеобщего формируют сознание Ра, наполняя пустоту разумом. Ведь Ра становится Ра только тогда, когда осознает себя. Но если крупиц Всеобщего нет, если пустыня пуста?
— До
