вы болван, mon cher, — устало произнес император. — И закройте наконец свой рот! Орден Сидоровой козы он у меня получит. Да! Мы еще посмотрим, кто кого попользует.
Глава 9. Свидание с царицей
В ожидании предстоящей аудиенции у императрицы поручик Ржевский не находил себе места. Как запертый в клетке леопард, он ходил из угла в угол по темной комнатушке, в которой оставил его Акакий Филиппыч, с нетерпением ожидая, огогда тот вернется, чтобы отвести его к ее величеству. От нечего делать он поминутно пинал ногой табуретку. Его томила неизвестность.
Ржевский никогда не видел императрицу, не встречался с ней и тем более не спал. Оберегаемый Акакием Филлипычем от всех дворцовых новостей, он не знал, что Елизавета Алексеевна на днях разрешилась от бремени, и какую бурю в душе царя вызвала весть, что, рожая, царица звала на помощь не своего августейшего супруга и не Господа Бога со всеми его святыми угодниками, а поручика Ржевского.
Между тем в Георгиевском зале заканчивались последние приготовления. Акакий Филиппыч, суетливо вертясь вокруг царя, оправлял на нем женское платье. Именно в этом одеянии царица Елизавета была изображена на своем портрете.
— Подайте мне вуаль, — приказал Александр, — и ступайте за Ржевским. Я сгораю от нетерпения увидеть этого ловеласа. — Царь неожиданно поменял тембр голоса, заговорив с придыханием: — Я жажду встречи, хочу упасть в его объятия, я умираю от любви. О поручик, целуйте меня, целуйте…
Тайный советник остолбенел.
— Ну что вы опять разинули рот, mon cher! — рассердился царь. — Не видите, что я репетирую, вхожу в образ своей жены, этой prostitutki, прости господи.
— А-а…
— Вот вам и «а-а» и «бэ-э», — передразнил царь. — Разве не похож был голос?
Акакий Филиппыч печально вздохнул. Сказать правду или соврать? Он никак не мог решиться.
— Не будьте, как сволочь, говорите правду! — крикнул царь. — Похож голос на Елизавету или нет?
— Ваш — ваше величество, положа руку на сердце, не могу солгать: вы сейчас говорили так, как будто вам отрез… отрез…
— Что — что?
— Не могу, государь. Язык немеет.
— Скажите по-французски, у вас получится. Итак, что мне отрезали?
— Я — я — я…
— Старый пошляк!
Император широко замахнулся.
— Платье, платье порвете, государь, — всполошился тайный советник. — Узковато оно вам в плечах.
— Вот за что я вас все — таки люблю, Акакий Филиппыч, — сказал царь, опуская руку, — в минуту опасности вы печетесь не о себе, а исключительно об интересах монархии.
Тайный советник в смущении потупил взор.
— Если поручик Ржевский и вправду спал с моей женой, — проговорил Александр, надевая белые перчатки, — то он должен хорошо знать ее голос. Поэтому при нем я должен либо молчать, либо…
— Да, ваше величество?
Царь зло подернул носом.
— По крайней мере, молчать я не буду! Ступайте за Ржевским.
Акакий Филиппыч вышел. Император, подобрав платье, устроился на троне.
Вскоре распахнулись высокие резные двери, и в зале появился подтянутый молодой гусар в мундире поручика. Он четким шагом направился в сторону переодетого Александра. Шел он быстро, но долго. Шпоры его звенели.
Возле трона, сняв кивер, он взял его в согнутую правую руку и наклонил голову. Пристукнул каблуками.
— Ваше императорское величество, имею честь, поручик Ржевский!
— Елизавета Алексеевна, — просипел царь. «А у моей жены губа не дура, — вдруг подумалось ему. — Хорош гусар, как с картинки!»
— Не обращайте внимания на мой голос, поручик. Он у меня подсел после родов. Когда я рожала, то кричала так, что мудрено было не надорваться.
Поручик сочувственно вскинул брови.
— Вы удивлены? — сказал царь. — Напрасно. Случается, и царицы рожают. Мы такие же женщины, как и все.
— Позвольте поздравить ваше величество с рождением…
— Дочери, — подсказал царь.
— Дочери, ваше величество.
— Спасибо. Знаете ли, поручик, если сравнивать любовь с цветком, ну, скажем, с розой, то вам, мужчинам, достаются пахучие лепестки, а нам, женщинам, одни колючки. И мы в кровь раним свои нежные пальчики. Признайтесь откровенно, вас смутило это известие?
— Какое известие, ваше величество?
— Рождение ребенка. Ведь вы от меня такого не ожидали?
— Не буду скрывать, ваше величество, вся Россия ждет наследника.
«Увертлив, сукин сын, — с досадой подумал царь. — Не хочет признаваться, что это его ребенок».
«Какого черта она мне плетет про свою дочку? — недоумевал Ржевский. — И почему на ней черная вуаль? Запрыщавила что ли? Или… — Его вдруг осенило. — Черт побери! Неужто царь помер?»
— Позвольте узнать, ваше величество, как здоровье государя? — спросил поручик.
— А что ему? Он ведь не рожал.
— Виноват, ваше величество, но ваша вуаль наводит на некоторые размышления…
— Далась вам моя вуаль! — фыркнул царь. — Может быть, меня смущают ваши пылкие взгляды. А может быть, у меня рожа.
— Но у меня тоже, ваше величество…
— Что у вас?
— Рожа. У всех людей есть рожа.
— Я говорю не о роже в смысле морды, а о роже, которая бывает на лице. Понятно?
— Так точно, ваше величество! Рожа на лице — это вроде когда капрал на баронессе…
— Нет, всё не то, не то, — замахал руками царь. — Я говорю о роже, которая… а впрочем, думайте что хотите, но я спрятала свою рожу от ваших нескромных взоров.
У Ржевского вытянулось лицо.
Возникла неловкая пауза.
— Что же вы замолчали, поручик? Вы же видите, как мне трудно говорить. — Царь закашлялся. — Скажите чего-нибудь.
— Жду ваших распоряжений, ваше величество.
«Он хочет, чтобы царица первой возобновила прежнюю интимность отношений, — мелькнуло у Александра. — каков хитрец! Теперь я понимаю, чем он купил мою жену — своими изысканными манерами и вежливостью обращения. Господи, как же эти проклятые немки падки на военных!»
— Не желаете выпить? — спросил он. — У меня тут припасена целая батарея отменных напитков.
— Грех отказаться, ваше величество. Гусар без водки, что женщина без жоп… — Ржевский запнулся.
— Без чего, пардон?
— Без жо… без жжж… А! — нашелся Ржевский. — Без жеребца!
— Я смотрю, поручик, вы питаете слабость к поэтическим образам.
— И не только к ним, ваше величество…
— А к чему еще? — с томным придыханием спросил царь.
— Да хотя бы к лошадям.
Поручик заглянул за трон. Там стоял столик со всевозможными бутылками.
— Что будем пить, ваше величество?
— На ваш вкус.
— Я предпочитаю водку.
— А мне чего-нибудь полегче.
— Шампанского?
— Да, пожалуй. Открывайте.
— Но я не вижу бокалов.
— Какие пустяки. Будемте пить по-гусарски — из горла. («И без закуски, пока ты не упьешься и язык у тебя не развяжется», — подумал царь.) Не стесняйтесь. Это так пикантно.
— Как вам будет угодно, ваше величество.
