меня в какие-нибудь Соловки, чтобы я гарантированно не драпанул.
И снова лейтенант промолчал.
- Не сбегу. Я многое обдумал за время пребывания в вашей реальности и пришёл к выводу о том, что просто обязан стать той самой бабочкой из рассказа Бредбери. У меня есть предложение, альтернативное вашему. Давайте подпишем соглашение о моей вербовке. Это будет совершенно легальный способ получения от меня «предсказаний». Но для нормальной деятельности по этому направлению мне нужен будет какой-нибудь угол и не занимающая слишком много времени работа, пусть даже физически тяжёлая и низкооплачиваемая.
Должность «потаскуна-носильника», то бишь, грузчика при находившемся неподалёку продуктовом магазине, Николая вполне устраивала. Как и комнатка в коммуналке в начале Солянки, неподалёку церкви Всех Святых на Кулишках, где, как было известно Демьянову, похоронены герои Куликовской битвы. Станции метро Китай-Город ещё не существовало, и в «подземку» нужно было бежать либо до Лубянской площади, либо до улицы 25 Октября, переименованной в 1990 г. снова в Никольскую. По московским меркам – совсем рядом. И в первый же свой выходной он наведался в метро, чтобы сравнить то, что есть с тем, что станет спустя 80 лет. Если не учитывать мелких деталей интерьера и некоторых технических нюансов, вроде старомодного подвижного состава, то линии, которые он посетил, остались прежними. Красивыми, монументальными и… современными.
Квартира… Ну, о московских коммуналках кто только не писал! Так что ко всем бушующим в них страстям и мелким неудобствам Демьянов был морально готов. Главное – крыша над головой. А на семейку, имевшую виды на его комнатку и потому взъевшуюся на нового жильца, можно и «забить».
Но квартира, в которой, только-только появилось центральное отопление, и вечно недовольный сосед, как оказалось, далеко не самая большая бытовая трудность. Самая большая – бритьё опасной бритвой. Каждый раз, заклеивая многочисленные порезы клочками газетной бумаги, Николай клялся себе, что первым делом, едва только дойдёт до прогрессорской деятельности, запатентует бритвенный станок. Благо, растительность на лице Шеина была не такая буйная и жёсткая, как на его прежней физиономии: даже позволяла брать в руки бритву раз в два, а то и в три дня. И росла всего лишь жалкими клочками, а не густым «ковром».
По настоянию Румянцева встретился он со старым дружком. Видимо, тот решил устроить ещё одну проверку. Списался, дождался звонка на магазинский телефон и договорился о встрече. Но жутко расстроил Тетюхина и тем, что не узнал его, и отказом выпить за встречу. Не из-за того, что ему было западло «клюкнуть» с простым работягой. Требовалось укрепить легенду о «свихнутых молнией мозгах»: Алексей напишет в Конобеево, встретит кого-нибудь из прежних знакомцев, и скоро все будут знать, что Степан Шеин совсем уже не тот человек, которого они знали.
- Боюсь, Лёшка. Доктора предупредили, что если пить стану, то совсем чокнуться могу. А уж меня-то они на Лубянке мурыжили-мурыжили!
- На Лубянку-то ты как попал. Ко мне ж они тоже прибегали, про тебя расспрашивали, фотокарточку твою показывали.
- Так я ж, когда в лазарете в себя пришёл, чего только не нёс. Мозги-то набекрень встали. Вот и заподозрили чекисты, что я иностранный агент, - почти шёпотом произнёс последнюю фразу Демьянов. – Хрен знает, что это молния у меня в голове перевернула.
- И что? Совсем ничего из прошлого не помнишь?
- Совсем. Ты же видел: я даже тебя не узнал. Как заново родился.
Алексей внимательно осмотрел голову и руки «Шеина».
- Да, Стёпа. Сам вижу, что сидит передо мной всё тот же Стёпка Шеин, а ощущение, будто тебя подменили.
- Не меня подменили, мозги мне подменили, - сказал чистую правду Демьянов.
Продолжения контакты с Тетюхиным не имели. Ни переходить на его завод, ни уезжать в родную деревню «Степан» не хотел:
- Зачем? Там я никого не помню. Комнатку от магазина мне дали, а это всё же лучше, чем на съёмных углах ютиться.
«Завязал» он не только с выпивкой, но и с курением. Ещё на Лубянке. И не ради легенды, а совершенно сознательно: больно уж задыхаться начал, когда перевалило за пятьдесят пять. Видно, лёгкие настолько смолами забились, что уже не справлялись со своей функцией. Так что лучше уж покончить с этой привычкой в молодости, пока организм ещё не встроил поступление никотина извне в систему обмена веществ. Табак, правда, в этом времени ни в какое сравнение не идёт с теми суррогатами, которыми травят людей в XXI веке, но всё равно – гадость.
Ещё одно отличие Демьянова от Шеина отметил Румянцев во время следующей встречи – Николай очень много читал. В основном газеты, которые у Степана обычно имели два назначения: на самокрутки и подтирку.
Встреча произошла на конспиративной квартире 25 сентября. В тот день Николая опять позвали к телефону.
- Какой-то Вениамин Эмильевич звонит.
- А, так то доктор, который мой случай изучает, - отмахнулся он от директора магазина.
- Судя по голосу, больно уж молод он для опытного доктора.
- А что делать, ежели все старики на меня рукой махнули? Вот, только молодой и взялся помочь. Выйдет у него что-то, не выйдет, но пусть уж хоть попытается.
Обменявшись кодовыми фразами, договорились по времени.
- Вы опять были правы в предсказании восстановления ГУГБ. Но о назначении его руководителя пока ничего не известно.
- Ключевое слово «пока». Извините, за давностью лет я точную дату этого назначения не помню, - развёл руками Николай.
- Как вы считаете, мне следует написать рапорт о переводе в его состав?
- Если у вас, Анатолий Иванович, есть планы на сотрудничество со мной, то обязательно. Правда, в середине декабря на этом посту товарища комиссара госбезопасности 1-го ранга сменит человек по имени Всеволод Николаевич, но им работать рука об руку много-много лет.
Подумав пару секунд, Демьянов заговорил снова.
- Как жаль, что назначение начальника Управления всё ещё не произошло. Иначе убедить его в необходимости обратить на меня внимание было бы проще простого.
- Какая-то информация?
- Да. В ночь с 29 на 30 сентября в Мюнхене Чемберлен, Даладье, Муссолини и Гитлер подпишут соглашение о передаче Германии Судетской области, а Польше – Тешинской. Делегации Чехословакии всё время переговоров придётся сидеть в коридоре, и их позовут лишь для подписания итогового документа. А уже 1 октября германские и польские войска войдут на эти территории. Венгрия тоже урвёт свой кусок чехословацких земель, но позже, в ноябре. А Чемберлен, вернувшись в Лондон,
