исключения. И Игорь Владимирович оказался в их числе.
— Встать! — велел сотрудник Царской Службы Безопасности, прежде чем открыть решетчатую дверь.
Бывший управляющий шахты тридцать шесть медленно поднялся. В камере из удобств имелась лишь раковина с холодной водой и унитаз, так что поддерживать достойный облик в таких условиях было практически невозможно. Игорь Владимирович и не мог.
Но при виде меня он все же поправил засаленную рубашку и робко улыбнулся. Мое появление могло стать предзнаменованием его спасения. Мой отец, князь Романов, все еще мог бы договориться, чтобы решить дело пусть огромным, но штрафом.
— Оставьте нас, пожалуйста, — обратился я к Жилову.
Получив кивок в ответ, я дождался, когда опричник закроет дверь. Еще немного молчания, пока шаги сотрудника ЦСБ не стихли вдали, и я вздохнул.
— Здравствуйте, Игорь Владимирович.
— Доброе утро, Дмитрий Алексеевич, — поклонился тот в ответ, вложив в этот жест столько отчаянного рвения, что мне даже стало его жалко.
Но сочувствие тут же ушло на другой план. В первую очередь — дело.
— Я буду краток, — сказал я, глядя в глаза мужчины. — Род Романовых предлагает вам сделку, Игорь Владимирович. Мы проведем повторный допрос, что в вашем случае почти гарантированно превратит вас в безумца. После завершения процедуры вы станете свободным человеком. Естественно, статус Слуги вам возвращен не будет ни при каком исходе. Также вы не получите никаких положенных в случае выхода из статуса Слуги в обычном случае выплат, поддержки и гарантий. Только жизнь и отсутствие претензий со стороны рода Романовых.
Игорь Владимирович вздохнул. Он прекрасно понимал, что его ждет в случае отказа.
Опричники уже провели свой допрос и по совокупности «заслуг» назначили смертную казнь в качестве меры пресечения. При ходатайстве церкви можно было заменить ее каторгой на двадцать пять лет. Что, в принципе, оказывалось лишь отсрочкой и куда более болезненным способом умереть. Каторжане работали там, куда обычных людей старались не пускать из-за вреда здоровью. Урановые шахты и в этой моей реальности существуют.
Игорь Владимирович, как показал допрос ЦСБ, не первый раз занимался махинациями. Для получения очередной премии в руки управляющего шахта тридцать шесть должна была работать больше, чем могла — ее только запустили после долгого простоя, и не все работы внутри были завершены. А потому официально и смена шахтеров была допущена всего одна вместо трех.
Уже один тот факт, что Игорь Владимирович нанял дополнительные бригады, не получив разрешение от рода, был достаточен для серьезного наказания. Но, увы, этот факт был не первым.
К сожалению, даже среди Слуг встречаются люди, которым слишком мало честно трудиться и получать жалование. Личное состояние Игоря Владимировича к моменту взрыва на шахте уже позволяло ему обеспечить три-четыре поколения своей семьи. И когда я говорю «обеспечить», это значит, что им не пришлось бы работать вообще, но при этом вести образ жизни, не знающий ограничений.
Смерть царских людей на вверенной Игорю Владимировичу шахте, да еще и нанятых незаконно — не от имени Красноярского княжества или Алексея Александровича Романова — стала последней каплей. И дело перешло из рук службы безопасности рода к опричникам.
Наняв людей, Игорь Владимирович становился мастером двух бригад. Но сам по себе он бы не смог этого провернуть. В связке с управляющим работали охранники шахты. После смены помощник Игоря Владимировича оставлял наличные за «прикрытие» в условленном месте посреди дикого леса, а бойцы подбирали банкноты. Естественно, никаких записей и разговоров об этой схеме не велось. Доспехи, через которые «Оракул» мог бы отследить передачу денег, тоже снимались и оставались на шахте, где их никто не трогал. Две дополнительные бригады шахтеров просто не охранялись.
Знали ли сами рабочие, что их деятельность не просто неофициальна, но и незаконна, так как, не будучи официально устроенными в княжестве, они по закону занимались расхищением недр Русского царства? Конечно, знали. Но их это не останавливало — они просто больше затребовали за работу.
Ишак, груженный золотом, берет любой город. А платил управляющий исправно — наличными после каждой смены. И тоже — без каких-либо записей.
Если бы не взрыв, никто бы и не стал проверять, что происходит на шахте после официального конца рабочего дня. И Игорь Владимирович это прекрасно понимал, потому и пользовался вовсю своим положением.
Связь с шахтой поддерживала давно устаревшая радиостанция, единственные камеры были в броне охраны, работавшей вместе с управляющим. Самим шахтерам тоже не было смысла трепать языками — им грозили вполне реальные сроки в случае обнаружения подлога.
То, что Серпухов затесался на шахту, по итогу всей этой ситуации, меня уже не удивляло. Я был поражен тем, что только Тимур Васильевич это сделал. Ситуация из разряда «заходи, кто хочешь, бери, что нравится».
— Вы предлагаете рискнуть последним, что у меня осталось, Дмитрий Алексеевич, — вздохнул Игорь Владимирович. — Моей личностью.
Я пожал плечами.
— Вы же должны были с самого начала понимать, что вас раскроют, — проговорил я, глядя на собеседника без какой-либо приязни. — Вас, так или иначе, ждет расплата. Я еще могу понять воровство у своего же князя, который вас всем обеспечивал и готов был за вас глотки рвать кому угодно. Вы пренебрегли собственным словом и укусили руку, которая вас кормила. Да, вы нарушили договор, который подписывали, когда обретали статус Слуги. Но это обычная жадность. За нее в договоре прописано определенное наказание.
Я сделал короткую паузу, глядя в постепенно тускнеющие с каждым произнесенным мной словом глаза Игоря Владимировича. А потом вздохнул и продолжил:
— Но с убийством царских людей, которые были официально наняты князем Казанским, губернатором Приволжским и членом тайного совета Русского царства? — произнес я и покачал головой. — Эту ошибку вам уже не простят. Я предлагаю вам не рисковать, а сделать хоть что-то, что оправдает вас в собственных глазах и перед Богом. И может быть, когда архангел спросит вас на пороге Рая, заслуживаете ли вы пройти внутрь, у вас найдется хоть один аргумент в свою пользу.
Бывший управляющий смотрел на меня повлажневшими глазами. Он прекрасно знал, что единственный шанс не закончить жизнь на плахе — пойти на соглашение. Алексей Александрович разберется с обвинением в смерти царских людей, сведя все к огромным, но всего лишь штрафам, которые оплатят Романовы.
Но и лишаться рассудка Игорь Владимирович боялся. Потому как все знали — повторный допрос человека, который не является одаренным, это смерть психики. Не факт, что, даже согласившись, Игорь Владимирович успеет что-то дельное сказать прежде, чем его мозг превратится в кисель.
О том, что я способен провести допрос
