Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
способ развития устной речи, однако то, что всем языкам присущи определенные общие признаки, тоже само по себе не доказывает, что эти признаки передаются генетически.
Две системы морали, их сотрудничество и конфликт
Культурная эволюция и созданная ею цивилизация принесли человечеству дифференциацию, индивидуализацию, увеличение благосостояния и гигантский рост населения; однако все это появлялось постепенно и шло вовсе не гладко. Мы не избавились от наследия того времени, когда люди малых групп знали друг друга в лицо, наши инстинкты не полностью «приспособились» к появившемуся относительно недавно расширенному порядку, и нельзя сказать, что они не представляют для него опасности.
Все же не следует обходить вниманием долговременные преимущества некоторых инстинктов, в том числе их особое свойство заменять один другим (по крайней мере, частично). Например, к тому времени, когда культура начала вытеснять некоторые врожденные модели поведения, генетическая эволюция, скорее всего, уже наделила человеческих индивидуумов разнообразными способностями, гораздо более подходящими для проживания в самых разных экологических нишах, куда проникли люди, – никакие дикие животные на это не способны. Вероятно, так было и до того, как растущее внутригрупповое разделение труда увеличило шансы на выживание определенным группам. Одной из наиболее ценных врожденных способностей, которые помогли вытеснить другие инстинкты, стала способность к обучению, особенно путем подражания. Продление детства и юности, благоприятных для развития этого умения, было, вероятно, последним решающим шагом биологической эволюции.
Структуры расширенного порядка состоят не только из индивидуумов, но также из множества подчиненных порядков (субпорядков), часто накладывающихся друг на друга. Внутри них еще сохраняют определенное значение прежние инстинктивные реакции, такие как солидарность и альтруизм, и это благоприятствует добровольному сотрудничеству, даже если на их основе невозможно построить более широкий порядок. Одна из причин наших нынешних трудностей состоит в том, что мы живем одновременно в разных порядках с разными правилами и нам приходится постоянно приспосабливаться, «корректировать» свою жизнь, мысли и чувства. Если мы будем применять правила микрокосма (т. е. малой группы, например семьи) к макрокосму (всей нашей цивилизации), следуя нашим чувствам и инстинктам, мы разрушим макрокосм. Но если перенести правила расширенного порядка на группу близких нам людей, то мы уничтожим микрокосм. Нам необходимо научиться жить в двух разных мирах одновременно. Не имеет смысла называть «обществом» ни один из них, ни оба вместе – это может привести к недоразумениям (см. главу 7).
Однако довольно непросто жить одновременно по правилам двух разных миров и разграничивать их, несмотря на связанные с этим преимущества. В самом деле, довольно часто наши инстинкты угрожают разрушить всю систему. Можно сказать, что тема этой книги в некотором смысле связана с темой «Недовольства культурой» (1930), хотя выводы Фрейда и мои сильно разнятся. Действительно, противоречие между тем, что диктует инстинкт, и усвоенными правилами, позволившими человечеству увеличить свою численность – вопрос отношения к дисциплине, на которой настаивают «репрессивные или запретительные традиции морали» (по выражению Д. Т. Кэмпбелла), – пожалуй, и есть главный вопрос истории цивилизации. Столкнувшись с «дикарями», Колумб, похоже, сразу понял, что их жизнь больше подходила для удовлетворения врожденных человеческих инстинктов. И, как будет показано ниже, я считаю, что основной источник традиции коллективизма – это атавистическая тоска по жизни «благородного дикаря».
Человек естественный не соответствует расширенному порядку
Не стоит ожидать, что расширенный порядок, противоречащий некоторым из сильнейших человеческих инстинктов, понравится людям или что они ясно представляют себе, что именно он приносит такие желанные для них материальные блага. Этот порядок можно даже назвать «неестественным» в обычном значении этого слова – ведь он не соответствует биологическим свойствам человека. При расширенном порядке бóльшую часть своих добрых дел человек совершает не потому, что добр от природы. Однако называть цивилизацию «искусственной» на этом основании было бы глупо. Она искусственна только в том смысле, в котором искусственны многие наши ценности, язык, творчество и сам человеческий разум: они не заложены в наши биологические структуры генетически. Однако в другом смысле расширенный порядок совершенно естественен: он развивался естественным образом в ходе естественного отбора, как и другие биологические явления (см. Приложение A).
Тем не менее нельзя отрицать – наша повседневная жизнь, а также различные профессии (большей частью) мало отвечают глубинному «альтруистическому» желанию людей творить добро. Наоборот, общепринятые традиции зачастую требуют воздерживаться от того, к чему нас побуждают инстинкты. Конфликтуют не столько эмоции и разум (хотя чаще говорят именно об этом), сколько врожденные инстинкты и усвоенные правила. Однако следование правилам обычно приносит бóльшую пользу сообществу в целом, чем самые прямые проявления «альтруизма» в поступках отдельных людей.
Существует весьма распространенное мнение, что «сотрудничество лучше, чем конкуренция», – и это явное подтверждение слабого понимания принципа рыночного упорядочивания. Сотрудничество, как и солидарность, предполагает значительную степень согласия в отношении целей и методов их достижения. Сотрудничество имеет смысл в малой группе, у членов которой схожие привычки, знания и представления о собственных возможностях. Все это теряет значение, если появляется необходимость адаптироваться к новым обстоятельствам; однако эта же адаптация лежит в основе координации деятельности в расширенном порядке. Конкуренция предполагает открытие чего-то нового, это свойственно любой эволюции. Именно конкуренция заставляет человека (хочет он этого или нет) приспосабливаться к новым ситуациям. Мы работаем все эффективнее благодаря постоянной конкуренции, а вовсе не солидарности.
Конкуренция приносит плоды, когда ее участники соблюдают определенные правила, а не прибегают к физической силе. Лишь общие правила могут сделать расширенный порядок единым целым. (Совместные цели могут способствовать этому только в чрезвычайной ситуации, при общей опасности. «Моральный эквивалент войны» для пробуждения в людях чувства солидарности – всего лишь использование примитивных способов координации.) При спонтанном порядке совершенно необязательно обладать информацией обо всех преследуемых целях и средствах для их достижения. Такой порядок образуется сам собой. Правила, формирующие его, шаг за шагом становились более совершенными, только это происходило не потому, что люди все лучше понимали свои задачи, а потому, что успеха достигали те группы, которые изменяли правила для повышения своей способности к адаптации. Эволюция не развивалась линейно, но двигалась путем проб и ошибок, постоянного «экспериментирования» в областях, где «состязались» разные порядки. Конечно, такие «эксперименты» никто не планировал, но изменение правил поведения, вызванное исторической случайностью (что можно сравнить с генетической мутацией), имело примерно такие же последствия, как при эксперименте.
Процесс изменения правил проходил далеко не гладко: изменениям обычно сопротивляются силы, обеспечивающие соблюдение старых правил. Ведь новые правила всегда противоречат уже устоявшимся взглядам на истину и справедливость. В свою очередь, понуждение к исполнению новых правил, недавно пробивших себе дорогу, иногда блокировало следующий шаг эволюции или ограничивало расширение
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
