Мэделин не то чтобы не желала ехать к его родителям, но с удовольствием отложила бы этот визит на другой раз. В глубине души она не верила в их хорошее отношение к себе. Небогатая вдова, происходящая далеко не из самого высокопоставленного слоя общества, вряд ли могла привести их в восторг.
До этого она видела их дважды. Первый раз – когда Роналд познакомил их с нею, тогда еще только невестой, а второй – во время брачной церемонии. Конечно, хорошо, что он спустя неделю после их возвращения в Англию хотел навестить родителей. Судя по всему, они были очень дороги Роналду и очень много для него значили. Но она-то сама вовсе не обязана испытывать к ним особенно теплые чувства. Как, впрочем, и они к ней…
Мэделин не могла отделаться от мысли, что в этот уик-энд они с Роналдом обязательно должны при удобном случае докончить вчерашний разговор. Иначе им никогда не удастся разрушить ту стену, которая встала между ними вчера.
Но, как это ни странно, Роналд, казалось, собирался навсегда похоронить эту тему и забыть о ней. Почему? С тех пор как они познакомились, он показал себя достаточно решительным человеком. Может быть, он все-таки поверил россказням Марка, пусть не во всем, но чему-то поверил?
На ее глаза набежали слезы, руки задрожали… Наскоро приняв душ, Мэделин пошла в спальню одеваться и собираться. Тут с лестницы потянуло аппетитными запахами поджаренного бекона и свежесваренного крепкого кофе. Она с удовольствием принюхалась.
Ее всегда удивляло, что такой богатый человек, как Роналд Спаркс, в распоряжении которого находятся десятки вышколенных и преданных слуг, предпочитает сам готовить для себя завтрак.
Немного успокоившись, она натянула плотно обтягивающие белые джинсы, поверх накинула ярко-синюю – под цвет глаз – футболку и приказала себе успокоиться и забыть обо всем, что ее тревожило, хотя бы на эти два дня.
Кроме того, Гринхаус – дом родителей Роналда – был действительно райским уголком.
Старинный особнячок стоял в стороне от грохочущего шоссе, среди густой рощи. Почему бы не поехать туда и не постараться получить удовольствие хотя бы от красивой природы?
И она его получила. Когда вечером они переодевались к обеду в роскошной комнате для гостей, выдержанной в мягких тонах лепестков увядающей розы, среди милых сердцу хозяев старинных безделушек восемнадцатого века, передававшихся в семье из поколения в поколение, Роналд вдруг спросил:
– Ты довольна, что мы приехали?
Он стоял рядом с огромной двуспальной кроватью, рассматривая отражение Мэделин в зеркале. Расчесывая свои длинные иссиня-черные волосы, та взглянула на него с теплой и радостной улыбкой.
– Очень, – совершенно искренне сказала она.
Мэделин положила расческу, любуясь мужем: его мягкие темные волосы падали на лоб, руки, как обычно, были засунуты в карманы брюк, идеально белая рубашка удивительно удачно оттеняла загорелую кожу.
Она опустила глаза. Нет, нет, сейчас не время для любви. Позже, после обеда, когда они снова поднимутся сюда и останутся одни… Боже, неужели он всегда будет иметь над ней такую власть? Пытаясь отогнать непрошеное страстное желание, Мэделин поспешила спросить:
– Где вы были весь вечер? Я тебя потеряла.
Роналд и Ричард, его отец, исчезли сразу после ланча, пока они с его матерью убирали со стола. Их служанка Фанни по выходным не работала. И как только Мэделин обнаружила их исчезновение, ее сразу же стала мучить мысль, что Роналд сознательно избегает ее, отдаляет от себя.
– Мне очень жаль. – Она поймала в зеркале его холодный взгляд. – Мой старик вбил себе в голову идею – непременно самостоятельно собрать автомобиль. Я сказал ему, что он впадает в детство, но, когда он мне показал, что получилось, я сдался. Если у него все выйдет, то это будет действительно нечто грандиозное!
– Опять игрушки! – Мэделин смотрела на Роналда, не скрывая насмешки и раздражения. – И почему мужчины никогда не становятся взрослыми, даже когда состарятся?
Роналд пожал плечами и отошел на несколько шагов к большому столу мореного дуба.
– Сдается мне, тебе хочется поиграть в другую игру, больше подходящую для взрослых.
Внезапно его голос стал чувственным, взгляд – пристальным и страстным. Глядя на ее отражение в зеркале, он будто раздевал ее глазами. Хотя на Мэделин было строгое шелковое платье, она почувствовала себя совсем голой.
– Ты невероятно соблазнительна, – хрипло прошептал он. – Я не могу смотреть на тебя спокойно, мне хочется как можно скорее затащить тебя в постель. Но ты меня знаешь, – тут он посерьезнел, – я не отступаю от своих принципов. Могу я надеяться, что в понедельник утром ты напишешь заявление об уходе?
– Я… я не знаю, – сдержанно ответила она, уловив в зеркале его холодный взгляд, но ни в коем случае не желая сдаваться. – Мне еще надо подумать об этом, хорошо подумать. Нам с тобой нужно все подробно обсудить. А мы только и делаем, что злимся друг на друга и обвиняем Бог знает в чем.
– Я вижу. – Роналд раздраженно отвернулся и отошел к высокому окну. – Итак, что же мы должны обсудить?
Мэделин закусила губу, пытаясь успокоить дрожь. Ее любовь к нему была такой сильной, что она могла бы легко сделать для него все, что он захочет, но она заставляла себя быть холодной. Этому научили ее годы первого замужества. Если она сейчас проявит хоть капельку слабости, он мало-помалу добьется своего и превратит ее в безликое, безвольное существо, рабски покорное его прихотям.
– Погоди, сейчас не время для этого, – собравшись с духом, ответила она. – Ты же знаешь: твоя мать пригласила сегодня на обед своих старых друзей. – Она прищурилась, припоминая их имена. – Семья Кейн. Да, Мередит и Джонатан Кейн. Мне кажется, нам пора им показаться.
– Не лучше ли сменить тему разговора? – спокойно предложил Роналд. – Скажи мне, что вы с мамой делали, пока были одни? – небрежно бросил он, накидывая пиджак на плечи.
– О, ничего особенного. – Она старалась выглядеть беспечной, но руки у нее дрожали. – Я помогала ей готовить салат к вечеру, а она делала лимонад. Потом мы вышли в розарий, сидели там и болтали.
– О чем? Она, наверное, тебя до смерти заболтала. – Роналд, не отводя взор от зеркала, ловко завязывал узкий галстук. Теперь он разговаривал с Мэделин корректным, но холодноватым тоном постороннего человека. – Как только мама начинает рассказывать о своих благотворительных делах, она способна нагнать сон на любого. Только не вздумай сказать ей, что я это говорил. Она мне этого никогда в жизни не простит.
– Мы в основном говорили о тебе. – Подкрасив губы помадой в тон платью, она стерла лишнюю краску салфеткой. Ее голос был таким же холодным, как и у него. – Не беспокойся, я ухитрилась ни разу не зевнуть.
Мэделин замолчала, не желая рассказывать мужу, что разговор с его матерью явно продемонстрировал ей, насколько Аннабел Спаркс мало знает о своем сыне и его жизни. Вместо этого она спросила:
