было. Оборона для них, безусловно, была выгоднее и безопаснее нападения, и выходить они не собирались.
Снова решив использовать огонь, Коля подпер дверь в библиотеку стульями и креслами, имевшимися в фойе и в качестве запала накинул на баррикаду портьеру. Занялось все бодро: синтетика давала мало жара, но сильно дымила и воняла неимоверно. Возгорание должно было быть быстро замечено затаившимися в зале библиотеки. Там, действительно, через несколько минут начался шум и паника. Кто-то взвизгнув, даже, перекрыл вой противопожарной сирены.
«Страшно им!» Немного позлорадствовал Коля, быстро подтаскивая к пылающей баррикаде все, что было в фойе, даже подвинул диванчики, обтянутые салатным дермантином и подпер все кадкой с огромным фикусом. Когда выход был надёжно заблокирован, он побежал искать хорошую огневую точку для обзора обоих окон библиотеки.
Расчёт оказался верным: запертых в горящем здании людей охватил животный ужас. Сразу четверо не разбирая пути, и не задумываясь о возможной засаде, выкатились из окон. Сильно жалея, что не был на стрельбище лучшим и никогда охотой не увлекался, Коля несколько раз выстрелил. Один смог прорваться и сильно размахивая руками, видимо, для придания ускорения тучному и неспортивному телу, побежал за угол. Остальные свалились под окнами. Двое точно были ранены: один сдавленно кричал, другой пытался уползти из освещенного фонарем круга куда-то в темноту.
«В такого кабана не попасть!» Злился на себя Коля. Поток желающих выбраться иссяк. Он стал напряжённо приглядываться к окнам, готовясь к встрече с новыми беглецами.
Шторы раздвинули медленно как кулисы в театре. На подоконнике стоял мальчишка. Точнее висел на чьи-то руках, удерживающих его за подмышки. Над белокурой головой ребёнка угрожающей тенью нависал чёрный капюшон, казалось, готовясь ее поглотить.
— Он ещё жив! — Едва перекричал сигнализацию голос.
— Отпускайте. И мы вас отпустим.
— Нет. Сдавайся.
— Сгорите!
— Открой вход. Мы отдадим его.
— Ладно. Иду! — Крикнул Коля, что бы потянуть время и успеть что-то придумать, но в голову ничего не шло, и кипя от бессильной злости, он пошёл таки освобождать дверь библиотеки.
Исполнить обещанное не удалось: все пылало и дымило. В фойе нашлось достаточно пищи для выпущенного на волю огня. Коля пошёл обратно к окну:
— Не подобраться к двери. Все горит. — Крикнул он.
— Подойди к окну и отдай пистолет. — Раздалось в ответ.
Деваться было некуда, пришлось подчиниться. Он медленно пошёл к окну с поднятыми руками, глядя в стеклянные глаза ребёнка и держа в правой руке пистолет, на всякий случай снятый с предохранителя. Мальчик, казалось, тоже вышел из оцепенения и нацелил на него ответный взгляд. Чем ближе Коля подходил к подоконнику, тем сильнее замедлялся. Каждое движение сковывало неимоверное напряжение в мышцах: молодое и здоровое тело совсем не желало идти своими ногами к верной гибели.
Внезапно, когда до белой доски подоконника осталось пару метров, мальчик начал страшно кричать. Лицо и даже шея его стали совсем багровыми от напряжения, как это бывает у блондинов.
«Очухался.» Подумал Коля и задохнулся от жгучей боли в боку: один из «спасшихся» ударил его ножом. Боль была такой невероятной силы, что мозг отказывался ее воспринимать и Коля даже не смог вскрикнуть. Мальчик начал биться как птица в удерживающих его чёрных руках, как-будто хотел помочь. Коля рухнул, пытаясь зажать руками рану, которая оказалась на удивление небольшой.
— Тварь закиньте в корпус. Наших найти и вытащить. Продолжим в моем номере. — Услышал Коля, жадно пытаясь схватить ртом воздух, но в горле что-то очень мешало. Кто-то схватил его за подмышки и грубо поволок ко входу, а затем и в само пылающее фойе корпуса, пропахшее дымом. Он понял, что лёжа на полу быстро задохнётся и нащупал за ремнём топорик и со всего размаху ударил себе за голову. Бьющий по нервам звонкий крик подтвердил точность попадания. Хватка сразу ослабла и Коля развернувшись ударил ещё раз, как дерево сбоку, вложив в это движение весь свой вести. «Дерево», не отпуская рану на лице обеими руками сразу упало.
Коля запаниковал, что потеряет из виду остаток группы, и зажав рану руками, поспешил им вслед. Переживал он зря: процессия ещё не потерялась из виду, т. к. шли они очень медленно и торжественно: впереди один капюшон нёс ребёнка, а ещё один зажженные свечи. Приглядевшись, Коля понял, что у всех остальных руки заняты какими-то непонятными предметами, которыми они, очевидно, очень дорожили, поэтому шли очень медленно. Остальных было трое.
«А я один. Где же Пожарные…» Впервые в жизни так глубоко он осознал свое экзистенциальное одиночество и острейшую потребность в других людях. Иногда в сильно пьяном состоянии он чувствовал, что эту невидимую мембрану, которая разделяет всех людей, можно разорвать. И манящий мираж заставлял его день за днём и раз за разом проводить время за стаканами в самых невероятных компаниях, но так ни разу не был достигнут. Невозможно было понять, что большая иллюзия: расстояние между людьми или возможность достучаться до них.
Мучительно долго сокращалось расстояние между Колей и процессией. Сектанты несли мальчика к одному из больших корпусов. Обогнули засохший советских времён фонтан, который современная мелко-масштабная преобразовательная деятельность превратила в цветник, растительность которого была защищена своим пьедесталом от несистемных пешеходов, вытаптывающих на любом газоне тропинки с минимальным интервалом.
Казалось, что ребёнок пришёл в себя и пытается сопротивляться. Чёрные рукава мельтешили в темноте, постоянно пытаясь перехватить барахтающегося мальчика. Коля настиг последнего в шествии, и уже не размышляя, ударил его обухом по затылку. Пистолет выпал где-то возле пылающего корпуса, и поискать его было некогда. Капюшон упал, с ноги слетела явно женская туфля. Воодушевленный Коля поник, замешкался на секунду, но овладел собой. Ударил следующего, ещё не заметившего атаку сзади: пронзительно взвизгнула ещё одна женщина. Она была невысокой и грациозной, как подросток, но удивительно крепкой.
На визг отреагировали все, но мальчик сумел воспользоваться замешательством. Он ударил своего носильщика по лицу, выскользнул из чёрных рук и с невероятной скоростью понёсся куда-то в заросли, мелькая то там, то сям белизной голого тела. Носильщик упал в лужу своей крови, пытаясь вытащить из шеи перочинный ножичек, а шедшая рядом высокая фигура, неразличимая в полутьме и ещё одна кудрявая женщина побежали за ребёнком, но непривычные к бегу скоро отстали.
— Быстрее! — Не помня себя от счастья заорал ему Коля, точнее ему показалось, что его голос будет слышно на много километров в лесу, но крик был сдавленный и совсем неузнаваемый.
***
Дима летел как ветер, совсем не чувствуя ног и нарастающей одышки. Встретив на пути сетчатый забор, перемахнул его почти не останавливаясь, как
