вы хотите почувствовать, в чем страшно нуждались миллионы молодых сердец в России, то достаточно послушать "Ши лавз ю йе, йе, йе…". Радость, ритм, красота, спонтанность. Идеалист Васин называет это одним словом: "любовь". То, что, как известно, нельзя ни купить за деньги, ни получить в качестве премии за отличную работу или учебу.
Трещина между поколениями ("проблема отцов и детей"), которую наметили стиляги и стимулировал молодежный фестиваль, стала стремительно разрастаться. Взлелеянная тоталитарная "общность" культурных устремлений вдруг стала разваливаться. Уже не единичные фанатики, а массы "детей" поставили жирный крест на ариях из оперетт, спортивных маршах, "слезоточивых" романсах и прочих казенных программах и отдались во власть нездешних "электрических" ритмов. Теперь это не было данью моде и снобизму: за искренность "Битлз" фаны платили своей искренностью. Новый язык так манил и был так доступен, что мало было слушать, хотелось попробовать высказаться самим. Наверное, хотелось просто радоваться, попугайничать и "балдеть"… Но за этим стояло нечто большее — "всенародный подъем рока", по словам Коли Васина. Они впервые почувствовали свое право на независимое самовыражение. Русский рок пошел!
Продолжим монолог Градского.
Итак: "…Все обрыдло, кроме "Битлз". Я жил недалеко от Московского университета и часто ходил на вечера интерклуба. Там было много студенческих ансамблей — эстрадных и джазовых. Однажды в одной из комнат я обнаружил настоящую бит-группу польских студентов — она называлась "Тараканы". Я нагло заявил им, что хочу с ними спеть. Сначала эти ребята посмеялись, потом согласились. Первый концерт я пел вообще без микрофона, и так громко, что одна дама из зала попросила: "Нельзя ли потише?.." С "Тараканами" я выступил еще несколько раз, а потом познакомился с Михаилом Турковым — он тоже играл на электрогитаре и пел. Мы нашли ритм-секцию, Вячеслава Донцова и Виктора Дегтярева, и так возникла моя первая группа — "Славяне".
Это произошло в начале 1965 года, и "Славяне" были, по-видимому, третьей по счету "русской" рок-группой в Москве. Первые — "Братья", но они существовали очень недолго, вторые — "Соколы". "Славяне" и "Соколы" конкурировали между собой: группа Градского ориентировалась на репертуар "Битлз", "Соколы" — на "Роллинг Стоунз" и, впоследствии, "Манкиз". В Ленинграде первыми были "Странники" (начало 1964 г.), затем "Лесные братья", "Авангард" и "Аргонавты". Все группы играли только на танцах — в фойе институтов, школах, студенческих кафе и общежитиях[11] — и получали за выступление по 50—100 рублей, по договоренности с организаторами. Вся аппаратура была самодельной. Например, оборудование "Славян", сконструированное неким Сашей Королевым, состояло из трех 25-ваттных гитарных "комбо" и 100-ваттной голосовой системы. Стоил весь комплект 1000 рублей.
Постепенно создавалась рок-община (хотя слово "рок" вообще не имело хождения, вся новая музыка называлась "биг-бит" или просто "бит"). Внешне новая прослойка еще мало отличалась от окружающих и никак специально себя не называла, разве что "битломанами" иногда. Ребята старались быть похожими на "Битлз": прически и пиджаки-"битловки" с круглым воротником и без лацканов (кажется, сами ливерпульцы называли это "китель Неру"). А также белые рубашки и галстуки.
А. Б. Градский
Поклонники биг-бита мигрировали по танцплощадкам. Разумеется, никакой рекламы не было и вся информация о выступлениях групп передавалась из уст в уста. Там же происходил и популярнейший в то время обмен фотографиями: Джона и Пола, концертных снимков, репортажи с пресс-конференций… Фотографии даже давали "в аренду" — полюбоваться несколько дней. Незаметно возникла подпольная индустрия и "черный рынок": перезапись пластинки стоила три рубля, сама пластинка — двадцать, тридцать.
Самыми преданными фанами англо-американского рока были сами музыканты. Их священной миссией и главной заботой было спеть и сыграть как можно ближе к оригиналу, скопировать в точности каждый звук, тембр каждого голоса. И это вовсе не считалось недостойным имитированием — напротив, было очень почетным и целиком соответствовало ожиданиям публики. Записи оставались вещью не очень доступной, дискотек не было, и живые меломаны в форме местных бит-групп отчасти компенсировали музыкальный голод.
К 1966 году в больших городах были уже десятки любительских "биг-битов" и состоялись первые фестивали. В Риге во Дворце спорта "Динамо" сыграли "Мелоди Мейкерз", "Атлантик" и "Эолика". Последняя группа славилась своей вокальной секцией. В Ленинграде первый фестиваль проходил в двухсотместном кафе "Ровесник": играло пять групп и присутствовало жюри из комсомольских активистов. Здесь царила битломания; несколько отличался "Авангард" с певцом Вячеславом Мастиевым, прозванным "ленинградским Элвисом" за богатый "блюзовый" голос.
Фактически все концерты и даже фестивали базировались исключительно на энтузиазме, частной инициативе и финансово обеспечивались продажей билетов на "черном рынке". К счастью, конфликтов с законом не возникало — равно как не проводилось кампаний по стрижке бит-фанов. Общество стало более мягким по сравнению с временами гонений на стиляг. Тотальный контроль отошел в прошлое, на смену ему пришло тотальное игнорирование.
…Скандальная слава лохматых "жучков" подсказала идею для карикатуры американскому художнику Герблоку. Поскольку популярность одного из главных претендентов на пост президента США от республиканской партии Барри Голдуотера неуклонно падает, художник предлагает ему переделать прическу под "жучка" и взять в руки гитару.
Впрочем, идея не слишком неожиданная. У "жучков"-музыкантов и "жучка"-претендента много общего. И те и Голдуотер обращаются к самым низменным сторонам человеческой натуры, умеют только вопить и полагаются, главным образом, на рекламу.
Специалисты предсказывают, что "жучки" не сумеют долго продержаться на гребне успеха: не тот калибр. И уж подавно то же самое можно сказать о сенаторе из Аризоны: слишком бредовые речи ведет правый крайний американских "бешеных"…
("Крокодил", 1964)
Трудно себе представить, но это так: вся бит-сцена существовала абсолютно вне всяких связей с официальной культурной и общественной жизнью. Это был даже не оппозиционный и критикуемый "андерграунд", а просто нечто совершенно отдельное и независимое. О новорожденном советском роке не писали в газетах и не говорили на совещаниях, им не интересовались концертные организации и Министерство культуры[12], даже милиция держалась в стороне. Пит Андерсон вспоминает, как в апреле 1965 года у его группы отменили концерт в зале планетария, и огромная толпа фанов стояла у здания, в самом центре города, под транспарантами "Свободу гитаре!" целых шесть часов. Некоторые прохожие присоединялись к демонстрации, а милиция в недоумении стояла поодаль до тех пор, пока с наступлением ночи все не разошлись. Возможно, что Пит с горя (или на радости) тут же отправился за триста километров в Таллинн, куда он непременно ездил каждую неделю, только чтобы посмотреть поп-программу по финскому телевидению.
Обо всех приключениях
