еще раз, – обронил я. – У меня о-о-очень нехорошее предчувствие…
«Будет сделано, сударь… Подтверждаю: вино в полном порядке», – последовал ответ.
«Вова, не дергайся, я тоже пощупала – нормальное вино!» – поддержала его Оши.
– Бойся ладожан, дары приносящих… – пробормотала Каратова.
– Ладожцев, – поправил ее Кир. – Точнее даже: староладожцев.
– Короче, как Романов выбился из тюремных сидельцев в эти почетные староложцы? – хмуро спросил я.
– Как, как… Черная гвардия освободила – как же еще? Оковы пали, темницы рухнули – все как положено при уважающей себя революции. Как до Старой Ладоги без магии добрался, Светлейший князь, правда, не рассказывал, ну а на месте у него тут же нашлось немало сторонников… – плесни еще, будь другом, – протянул он мне свой пустой бокал.
Я снова взялся за бутыль.
– И должен сказать, Романов там, в Старой Ладоге, неплохо все организовал, – продолжил между тем «Заикин». – Конечно, убежище у него значительно меньше Москвы, но народу, так сказать, на квадратный аршин, там, как минимум, столько же будет. Однако такого бардака, как у нас на первом этаже Большого Кремлевского дворца, и близко нет! Все устроены, одеты, обуты, умыты, досыта накормлены…
– У нас, вроде, тоже никто пока не голодает, – заметила Светка.
– Голодать, может, и не голодает, но драку за миску каши я своими глазами видел – и даже лично разнимал. Не один конечно – с парой гвардейцев, – заявил Кир. – В Старой Ладоге такое просто немыслимо!
– Ты не путай туризм с эмиграцией! – усмехнулся я. – И вообще: Романов там, часом, какой-нибудь политический приворот к тебе не применил? А то разливаешься, к духам, соловьем…
«Ежели мне будет позволено получить полный доступ к сердцу Станислава Станиславовича…» – начал было Ди-Сы.
«Я уже посмотрела: Кирилл чист, ни о каком взломе речи нет», – уверила меня Оши.
– Не забывай: все, что случилось, – обвел я жестом нашу комнату, но подразумевал, разумеется, при этом, куда большие просторы, – произошло исключительно по вине Романова!
– Он это отрицает, – заявил «Заикин».
– Отрицать он может все, что угодно! – взорвался я. – Но ты же сам слышал его исповедь – когда Диана тогда над ним поработала! – кивнул я на Цой. – Да мы все ее слышали!
– Это было до второго выстрела и пушки, – спокойно заметил Кир. – И вот от него Романов уже всячески открещивается!
– Вранье! – убежденно заявил я.
– А если вдруг и правда – того, что было до второго выстрела, разве мало? – горячо поддержала меня Машка.
– Я Светлейшего князя не защищаю, – пошел-таки на попятный «Заикин». – Просто рассказываю, что видел. В Старой Ладоге порядок – это факт. А у нас в Москве пока, к сожалению, не везде и не всегда. Но это не значит, что Романов у меня хороший, а Петров-Боширов – плохой! Упаси Ключ!
«Тут у нас недавно выяснилось, что ежели на Москве кто и плохой, то это вовсе не Петров-Боширов», – заметила через Оши Муравьева.
– Да? – повернулся к ней Кир. – А кто? И чем плохой?
«Может, и ничем, – тоже перешел на безмолвную речь я. – Просто Милана нас, типа, просветила, что реальная власть в Первопрестольной вовсе не у ротмистра, а у князя Репнина с графом Киселевым».
«И бароном Переспеловым», – добавила Машка.
«Поспеловым», – поправил ее Даня.
«А… – понимающе протянул “Заикин”. – Ну, это ненадолго…»
«В смысле?!» – разом воскликнули мы с «длинноножкой».
«Ну, это… – смутился Кир. – Я про что… Эпидемия же когда-нибудь закончится! А там либо Государь объявится, либо нового найдут… не знаю, изберут, назначат – как тут это делается? Властная вертикаль снова устаканится…»
– Что-то ты, Герасим, не договариваешь… – саркастически покачал я головой.
«Станислав, Кирилл… Он еще и Герасим?» – уточнила Оши.
«Чухонский фольклор, – бросил я ей. – Эпическая сага “Муму”».
«Не слышала о такой…»
«Не удивительно!»
«Сага сагой, но Станислав Станиславович определенно юлит», – не преминул заметить мне Ди-Сы.
«Согласна», – вторила ему Оши.
– Вы мне лучше вот что скажите! – пока все думали, что бы тут еще спросить или ответить, вздернула подбородок Любомирская. – Эта духова эпидемия действительно же закончится? И когда?
– Это, вон, к Диане, – указал «Заикин» бокалом – уже снова пустым – на Цой. – Она у нас крупный спец по Белому Центаврусу! – явно довольный сменой темы разговора, энергично провозгласил он.
Все повернулись к хабаровчанке – кроме Воронцовой и меня. Прищурившись, Милана продолжила пристально всматриваться в лицо Кира, словно надеялась прочесть на том нечто недосказанное. Ну а я, заметив это, невольно задержался взглядом на молодой графине.
– Да какой там спец, – пожала между тем плечами наша азиатка. – Так, читала кое-что…
– Про то, что магию нельзя применять, ты нас тогда, в Курляндии, вовремя предупредила! – напомнила Машка. И уточнила: – Почти вовремя.
Ну да, для самой-то Муравьевой Цоево предостережение запоздало…
– Ответьте, долго все это еще будет продолжаться? – повторила свой вопрос Настя, обращаясь теперь непосредственно к Диане.
– Кто бы точно знал… – вздохнула та. Но тут же продолжила: – Согласно тем трактатам, что я изучала, всего детей кровавой луны должно прийти четверо. Мор – Белый Центаврус – первый. Он принес с собой нынешнюю эпидемию. За ним последует Центаврус Рыжий, имя которому – Раздор…
– Еще все и перессоримся? – нахмурила бровки княжна.
– Не знаю, – покачала головой хабаровчанка. – Может быть.
– А когда придет этот второй? – деловито осведомилась Настя.
– Спроси чего полегче, – развела руками Диана. – Сказано – вслед за Мором. Может, уже сегодня, а может, через дюжину лет!
– Если эпидемия не прекратится, столько мы просто не протянем! – веско обронила Машка.
– Значит, Раздор придет раньше, ибо сказано: «И узрят его одаренные народов от приполярных морей до пупа Земли – те, что уже видели брата его Мора», – поведала Цой.
– Что ж, это утешает, – хмыкнула Муравьева.
– Так себе утешение на самом деле: считается, что Раздор не отменит бед, принесенных Мором, а лишь усугубит их, – заявила азиатка. – А за ним явится третий Центаврус, Вороной – зовущийся Голод…
–
